– Что?
– Если через двадцать минут тебя не будет дома, я этого урода закопаю.
Теряю дар речи и не понимаю.
О ком он говорит, если думает, что мы с Владом?
– Пап, ты чего?
– Бегом домой, я тебе сказал.
Папа кладет трубку. В груди леденеет страх. Дрожь усиливается. Дышать становится нечем.
За двадцать минут отсюда добраться нереально, разве что на ковре-самолете.
– Что случилось?
Я смотрю на экран – девятнадцать пропущенных от папы.
Девятнадцать… Ладно если бы просто пропущенные, еще и куча сообщений от Влада.
Звонил твой папа. Просил дать тебе трубку.
Капец я испугался! Мне кажется, он что-то понял.
Предупреждай хоть, если мной прикрываешься!
Блин, возьми трубку!
Лиза!!!
Ну все, он снова звонил
Да где ты ходишь?!
Короче напиши
– Кажется, папа знает, что я с тобой. Он такой злой.
Меня снова накрывается тоской. Не может быть все хорошо. Не может.
– Не бойся, мы найдем что ему сказать.
– Не надо, я сама.
– Нет, раз уж он в курсе, самое время нам познакомиться.
Глава 20
Праздник грусти
– Нет, я пойду с тобой. – Андрей стоит на своем, упертый, но я понимаю, что если сейчас он пойдет со мной и встретиться с папой – чье настроение ухудшится еще в десятки раз при виде него, – будет плохо.
Будет плохо всем, а мне в первую очередь.
– Нет, не пойдешь.
– Я же сказал…
– Пожалуйста, – не даю закончить, потому что не выдержу ни слова в его свирепом тоне, – я сама папе все объясню.
– Что ты ему собираешься объяснять? И с какого вообще хрена? Он тебя будет запугивать, а ты перед ним еще оправдываться должна? Давай все, что нужно, ему объясню я.
Андрей выливает на меня всю злость, которой он переполнен. Иногда даже кажется, что из всех моих знакомых Андрей единственный, кто так ненавидит моего папу. Каждый раз он демонстрирует пренебрежительный тон, максимальную ненависть и непонимание – почему я слушаю его, почему боюсь расстроить. Я просто уверена: он сам хочет, чтобы между нами были такие отношения. Чтобы я отчитывалась, но только не перед папой, а перед ним.
Андрей настолько сросся с ревностью и жестокостью, что они для него – нечто само собой разумеющееся.
– Андрей, он меня не запугивает, это же мой папа!
Да, может, у папы был не самый миролюбивый тон, но мы все втроем понимаем: это из-за любви и заботы.
– Чего ты? Он просто переживает, и очень сильно.
– Я переживаю не меньше.
Они как будто соревнуются – кто больше любит, словно скаковые лошади. Не хватает только ставок.
– Все будет хорошо. Я напишу тебе.
– Понятное дело.
Потихоньку начинаю отходить, потому что прощаться и успокаивать его можно бесконечно.
Андрей продолжает нервно крутить зажигалку в руках.
С трудом осознаю, что сейчас нам с папой предстоит серьезно поговорить. Да, он рассердится еще больше, но все узнает.
А если придет Андрей, то папа еще больше взбесится, выгонит его, запретит нам общаться. Из-за этого разозлится Андрей. Прочный круг непонимания и злости, разорвать который станет невозможно.
И мы будем хомяками, бегущими по кругу.
* * *
Пытаясь крутануть ключ влево, но понимаю, что дверь открыта. Дрожа, вхожу внутрь. Кругом тихо. Никаких признаков жизни.
Вдруг передо мной появляется папа, размешивая ложкой сахар в кружке с чаем или кофе. От испуга и неожиданности сильно пячусь назад, прижимаясь спиной к двери.
– Вы меня напугали, Владислав Олегович, – шучу, называя папу по имени и отчеству, но на него это никак не действует.
– С Владом ты встречалась, значит?
Молчу.
Не знаю, как ответить, чтобы не подставить себя.
– А я подумал, с туалетом. Как не позвоню ему, а он постоянно – Лиза в туалете, Лиза в туалете. Может, у тебя с почками проблема? Так мы сейчас обратимся к врачу, все решим.
– Пап…
– Ты была с ним.
– Папа…
– Тихо.
Папа идет в гостиную, беззвучно заставляя следовать за ним. Садится на диван – я рядом с ним.
– Послушай, родная, я не хочу тебя ругать за это, просто хочу попросить – не встречайся с ним, этот человек тебе не пара, – спокойно проговаривает папа, и я выдыхаю, осознавая, что сейчас смогу его переубедить, и тогда всем жить станет легче.
Осторожно выхватывают кружку и ставлю на пол, чтобы ухватиться за папины ладони, как за спасательный круг.
– Пап, я знаю, что ты очень за меня переживаешь, тем более я наговорила много ужасного о нем, но все не так. Я сказала это в порыве злости и отчаяния, правда. Андрей на самом деле очень хороший…
Не для всех, естественно.
– И любит меня. И я тоже его люблю.
Крайне озадаченно и даже с легкой улыбкой, зарождающейся на лице, папа наблюдает за мной. Я знаю, что из них двоих меня услышать может только мой отец. Андрей все равно поступит по-своему.
Папа приглаживает мои волосы, словно шерсть котенку.
– Милая моя принцесса, ты не знаешь его. Ты влюбилась в картинку, а эта влюбленность – самая коварная, потому что ты не видишь недостатков и всего прочего.
– Я вижу недостатки, пап. Почему ты не веришь мне? Не хочешь принять его?
– Потому что он уже сподвигнул тебя на ужасные поступки. Пойми, я никогда не приму парня, из-за которого ты корила себя, пыталась перерезать вены, врала мне… Мне продолжать? Почему ты не сказала мне, если он такой хороший? Разве я бы не понял тебя?
Папа продолжает, а я обнимаю его, потому что знаю в глубине души, что он честен со мной. Я сама заставила его ненавидеть Андрея своим враньем.
– Я приму любую правду от тебя. Разве ты сама не знаешь этого?
– Знаю.
– Тебе сейчас хорошо с ним. Тебе нравится любить. Каждому человеку хочется испытывать это чувство. Некоторые задыхаются без любви и живут от звонка до звонка. Это нормально, что ты влюбилась, ведь ты всегда была нежной девочкой, нуждающейся в ласке, в сильном мужском плече. Ты выросла, и одного папиного плеча стало недостаточно… Но прошу тебя, подумай на его счет. Я не хочу, чтобы при очередной вашей ссоре ты сделала с собой что-то ужасное. Любимый человек не должен быть поводом для таких вещей.
