Естественно, не видите!
– Это, конечно, не наше дело, – несколько брезгливо меня оглядывая, произнесла бабка с котом, который, по-моему, очень сильно хотел домой – такой тоскливый и замученный у него был взгляд, – но иметь четырех мужчин одновременно – это чересчур для такой молоденькой девушки.
– Да вы ничего не понимаете! – топнула я ногой от бессилия что-либо им объяснить.
– Мы-то понимаем. Отцу до тебя дела нет, мать смоталась к слонам, бабушка одна приличная, да и то в другом городе, – поджала сухие губы Фроловна. – А ты и рада без присмотра вытворять такое, пока папаша в своей секте. Да в наше время!..
– Семейка разврата и порока…
– Мы себе этакой безобразности не позволяли…
– Безбожники и отступники от православной веры…
– Чтили…
– Дамы, дамы, – вмешалась культурная жена председателя, – ну зачем вы так? Может быть, Катя и этот молодой человек просто друзья?
– Ага, друзья-целовальники, – ядовитым хором сказали бабки и, одарив меня осуждающими взглядами, будто я Родину предала, пошли во дворик. Кот и Ванечка пессимистично взглянули на меня и поплелись вслед за добренькими бабушками.
Валерий, до этого молчавший, беззаботно засмеялся. Его изрядно позабавила эта ситуация. По-моему, он больше прикидывается идиотом, чем есть на самом деле.
– Четвертый, значит? Это ты мою Ниночку, что ли, беспутством… м-м-м… некоторым заразила?
– Конечно, – огрызнулась я, злясь на престарелых соседок за то, что они так не вовремя появились, и одновременно открывая дверь, ключ к которой нашелся на самом дне сумки.
Четверо парней!
А этот идиот еще и Нинку приплетает! Да знал бы он, сколько у нее парней было, и скольким она ради удовольствия мозги проедала!..
Я скрылась в подъезде, вся красная как рак. Что за насмешка судьбы, у меня ведь, можно сказать, было лишь немного Антона, а после того, что я ему устроила, теперь и вовсе не будет, а тут эти выжившие из ума старушки утверждают, что у меня четыре друга. Ирония судьбы!
– Екатеринка, – позвал меня Валерий, который, как оказалось, зашел следом за мной, – ты фото-то мне дашь?
– Не дам я ничего, – не собиралась я подставлять Нинку. Представляю, какой грандиозный скандал меня ждет, если подруга узнает о чем-то подобном. К тому же Бабу Ягу я почти перестала опасаться.
– Очень прошу тебя, – не сдавался ее поклонник, которого я уже не боялась, а тихо ненавидела.
– Я не дам фотографию, – твердо сказала я, нажала на кнопку вызова лифта, быстро села в него, пока Баба Яга не опомнился, и поехала наверх, на свой родной двенадцатый этаж, слушая недовольный кашель мотора и его недовольные, едва ли не предсмертные хрипы. Несчастный жаловался мне на то, какие тяжести ему приходится поднимать.
– У всех свои проблемы, парень, – вздохнула я. Надо же, чуть-чуть пообщалась с Валерием, так стала уже с лифтами беседовать.
Когда его дверки распахнулись, я первым делом вместо долгожданной площадки двенадцатого этажа, увидела чуть запыхавшуюся физиономию Валерия, которая радостно и одновременно просительно маячила передо мной. Как я говорила, этот парень был не на много выше меня, поэтому я едва не столкнулась с Бабой Ягой нос к носу.
– Ты чего? – отпрыгнула я в сторону. Какая же я ловкая в случаях опасности – загляденье! А то, что этот дебил несет какую-то угрозу, я нисколько не сомневалась.
– Дай, пожалуйста, фотографию? – все с той же улыбкой попросил он. – Я ее верну, честное слово. Прямо сегодня. Главное, чтобы на ней Нина улыбалась. И была реально счастлива.
– Отстань. Слушай, у меня нет никаких фотографий, – выдохнула я, жалостно глядя на собственную дверь.
– Катюша, я выполню любое твое желание! Просто дай фото моей любимой. Я ведь всего лишь хочу сделать нас…
Дальнейшую его пламенную речь я перестала воспринимать, зато прислушалась к шуму за собственными дверьми. Кажется, именно в нашей квартире играет громкая музыка, кто-то смеется, веселится и, кажется, даже поет. Навалило, блин… гостей. Как же мне надоело приходить домой и встречать там непонятно кого и непонятно в каких количествах.
– …поэтому мне очень нужно фото счастливой Нины, – закончил тем временем мой спутник, которого я, будь мужчиной, спустила бы по лестнице.
– Нинка не любит фотографироваться, – слабо соврала я, обдумывая, как проникнуть теперь домой и избежать попадания в квартиру этого субъекта. Уйти в магазин и убежать через второй вход? Или пойти сразу к Нинке домой? Пусть сама прогоняет Бабу Ягу свою помешанную. А у меня и без него проблем выше крыши.
– Она очень красивая, – тут же нашел железный аргумент Валерий, – красивые девушки любят камеры.
– Нинка не такая, – неуверенно сообщила я, хотя подруга просто обожает фотографироваться у профессиональных фотографов – снимков с сетов у нее дома до фига и больше, – и выпалила: – Слушай, мне тут в магазин забежать надо, так что я пойду, пожалуй.
Я не успела сделать и шага по направлению к лифту, как дверь нашей квартиры с шумом распахнулась. На площадке вместе с громкими и мелодичными звуками роко-попса (эта песня была на пике популярности в конце девяностых) появилась высокая шатающаяся личность, обладающая длинной и волнистый шевелюрой, забывшей о том, что такое расческа уже как лет пять назад. Дверь личность открыла размашисто и чуть не заехала по носу Валерия. Тот негромко выругался.
– О, – сказал длинноволосый, – а вы ко мне?
Что значит ко мне? Тут я живу! Об этом факте я и поторопилась сообщить мужчине.
– Так это ты, маленькая хозяйка! – непонятно чему обрадовался гость и поманил меня и Валерия в квартиру. Нам пришлось зайти, а длинноволосый дядька, сказав, что пошел курить в подъезд, потому что «балкон заняли» какие-то «железные дровосеки», слегка покачиваясь, вышел на лестницу. Ясно, очередной знакомый Томаса, а, судя по обуви и раздающимся голосам, перекрывающим громкую музыку, таких знакомых у нас полный дом.
– Какой ужас, – в какой-то эстетической панике начал озираться по сторонам молодой человек, – кто тут живет?
– Я тут живу, – сварливо отозвалась я.
– А такое чувство, что это резиденция этого, раскрашенного демона… Мерилина Мэнсона. Ну и интерьерчик, кошмар какой-то. Нужно вздернуть дизайнера всего этого.
– А Нинке нравится, – мстительно сообщила я. – Особенно вот его она любит, – ткнула я в сторону молчаливого Чуни, с немой тоской взирающего на нас с противоположного конца коридора.
– Да мне тоже, в общем-то, – пробормотал Баба Яга, – а это что за радиоактивный зубастый колобок, на которого кого-то сверху стошнило? – и, не стесняясь, указал пальцем на тотем. По-моему, тот обиделся. Я бы тоже расстроилась, если бы мне сказали, что у меня вместо волос чья-то полупереваренная еда.
