- Ты где зубы растеряла, мелкая? - нежно целуя Сольвейг в нос, поинтересовалась я.
Непонятно как ей это удалось, но Соль умудрилась лишиться сразу всех верхних зубов и оттого улыбка у девочки была озорная и щербатая.
- Фея унефла! - серьёзно пропищала в ответ девочка. - А мне взамен целый кулёк леденцов и пряников мятных под подушку полофила, представляефь?
Я представляла. Покосилась на дядюшку, глаза старого ведуна блестели при взгляде на мелкую. И вот знаю, как с малыми трудно, но сколько же счастья от них!
- Йенни! - наше тормошенье прорезал хриплый со сна голос Ивасика.
Мальчик, взлохмаченный, как и мелкая, выполз на крыльцо и широко мне улыбнулся. А затем подмигнул, и, ухватившись за перила, подтянулся на руках и... поднялся на ноги, улыбаясь ещё шире, довольный произведённым эффектом!
Несмело так. и ножки у Ивасика худенькие, дрожат, но. он стоял на них! Сам!! Держался при этом за перила, но стоял!!!
В мгновение ока оказалась у деревянного крыльца и замерла, как громом поражённая. Потому что Ивасик на этом не остановился.
Он спускался!
Ко мне. навстречу!
Медленно!
Кривился от боли!
Но спускался!
Сам!
По лестнице...
- Стало быть, помогло снадобье? - обернувшись на дядюшку, глухим от волнения голосом пролепетала я.
- Ещё б не помогло, - проворчал ведун и нахмурился. - Эх, ты, Рёва-корёва. Ну кто ж от таких новостей слёзы-то льёт, а? Егоза?
- Йенни у нас чувствительная, - превозмогая собственную боль, улыбнулся мальчик и я вдруг поняла, как он повзрослел за эти два круга, что меня не было. Вытянулся сильно и всё такой же худющий, а вот взгляд повзрослел. И улыбка такая, больше созидательная какая-то стала.
Проведя рукой по своей мокрой щеке, виновато улыбнулась. С замиранием сердца обняла мальчика, который, оставаясь на нижней ступеньке, был со мной почти одного роста.
- Ты - борец, Ингвальд, - прошептала я. - Настоящий герой!
- Это ты - героиня, Йенни, - коротко засмеялся Ивасик. - На снадобья, что меня на ноги поставили, все деньги ушли, что ты оставила.
Ну точно говорю, повзрослел.
- Я ещё принесла, - прошептала растерянно.
- Подаркоф?! - завопила Соль, которой, конечно, было невдомёк, отчего свалившаяся как снег на голову старшая сестра льёт слёзы, видя, как брат встаёт на ноги. - А калафей? А конфет? А фоколадок???
- И калафей, и конфет, и фоколадок, - со смехом передразнила мелкую.
- Ну началось, - проворчал ведун. - Баловство вернулось. А ну, все в дом! Нечего медведей развлекать.
Соль тут же принялась подпрыгивать, вглядываясь с любопытством в лесную чащу, «ведмефей» высматривать.
Впрочем, сразу пойти в дом и не удалось.
Потому что надо было поздороваться ещё со старым псом Дуником, двухвостой и четырёхухой рысью Котей, от которой ещё слепым котёнком отказалась мамаша-рысь и потому Котя была вскормлена вашей покорной слугой собственноручно, почтовой совой Пыжем и Анелкой - маленькой, чуть выше колена, козочкой, злой и ну очень вредной, дающей фору по этой самой вредности всей остальной лесной живности. Впрочем, злая Анелка с чужими исключительно. С нами, с теми, кого козочка искренне считает своим стадом, она само терпение и очарование.
Ну семеро-по-лавкам, иначе не скажешь!
Дядюшка ворчал, когда раздавала гостинцы «младшим детям», то бишь, зверятам. Кому по сахарной косточке, что прихватила с замковой кухни, кому спелую ароматную грушу, а кому копчёную колбаску.
Затем мы, наконец, прошли в дом, гостеприимно скрипнувший половицами и принялись потрошить заплечный мешок с мелкими. Калачи, пряники, леденцы и шоколадные конфеты тут же перекочевали в полное и безраздельное владение Соль, которая принялась «делить на всех» с самым серьёзным и ответственным видом. Делила девочка и правда честно, зная прекрасно, что львиная доля из кучек «для дядюшки» и «для Ивасика» вернётся в её липкие ладошки, правда, не сразу, как только она мужественно расправится с собственной, а постепенно.
Что ещё и лучше.
Глава 9
Отвлеклась Сольвейг лишь, чтобы расцеловать меня за куклу в кружевном чепце и нарядном платьице, «как у леди»! И ещё больше, чем кукле, которую тут же нарекла Ранеткой, Соль обрадовалась складной розовой колясочке. Старый ведун только посмеивался, глядя, как счастлива малышка и привычно ворчал, что я вернулась, чтобы вконец избаловать детей.
Ивасик на правах старшего терпеливо ждал, когда закончатся гостинцы для Соли, и, нет-нет да и поглядывал ревниво, не опустел ли мешок. Нет, если б названному братишке не досталось ничего, кроме конфет, он и не подумал бы обижаться - взрослый не по годам, мой светлый Ивасик, к сожалению, уже знает цену деньгам и понимает, что главное сейчас - добыть средства на его лечение. И потому, когда в руках мальчика оказалась модель парусника в бутылке, парусника со светящимися в темноте парусами, у Ивасика задрожали губы. Дальние путешествия и мореплавание - давняя мечта мальчика и я верю, что однажды он её осуществит. А пока парусник будет служить мелким ночником и своего рода путеводной звездой для братишки.
Когда следом за парусником из мешка появился секстант - прибор для измерения высоты солнца и других небесных светил и прокладывания пути по звёздам, Ивасик завопил похлеще Соль, а увидев скромный морской бинокль, утратил на какое-то время дар речи.
Взъерошив ещё больше вихры на детских головёнках, я выудила из рюкзака мешочек с ракушками и плоскими разноцветными камушками, собранными лично мной на самом красивом побережье Серого моря. Тут уж дети завопили на два голоса.
Дядюшка только головой покачал, с любопытством разглядывая потолок в бинокль.
- Теперь твой черёд, дядюшка, - хитро улыбнулась старому ведуну и тот поморщился с деланой досадой.
- Ишь, чего удумала, егоза...
- Вот.
Прекрасно зная дядюшку, я этим самым знанием воспользовалась, чтобы припасти для старого ведуна то, от чего он просто не сможет отказаться.
Травы, грибы и коренья, которых у нас не собрать. Три склянки с драгоценным жиром змеелукхи, - одна капля стократ усилит свойства любого согревающего бальзама. Да и вообще жир этот на вес золота, дядюшка точно найдёт, куда применить. Крохотный флакончик со слезой единорога. Горсть разноцветных кристаллов из Самоцветных гор, чуть ушла тогда от здоровенных, с корову, грифонов с железными клювами, обитающих в тех же скалах, несколько драгоценных орехов выри.
И самое главное - мешочек с сугримами!
Пять золотых, пятнадцать серебряных и горсть медных грошиков - всё, что насобирала за два круга, откладывая жалованье горничной.
