От дядюшки узнала я и о Вещунье, прародительнице друидов, чей дух и сейчас оберегает своих потомков. Первую деву-друиду здесь и по сей день чтут, как Лесную Богиню.
Древние друиды могли оборачиваться в разных животных, но после древней, какой-то очень страшной беды утратили эту способность и с тех пор потомки тех, кого наделила силой Вещунья могут лишь захватывать своим сознанием чужое тело.
Потомков друидов ныне зовут ведунами.
Чем ведун сильнее - тем большим по размеру зверем он способен управлять.
- Шерп меня дёрнул в тот день, девочка, к Серому морю, да ещё в птицу, - рассказывал по дороге дядюшка задумчиво. - Как кольнуло что-то изнутри, да и не отпускало, пока тебя не разглядел... Стало быть, не зря я там в молодости ещё побывал, а тогда, когда корабль наш о скалы, значит, и выживших всего двое - я и шкипер, тогда я, мягко говоря, судьбу не возблагодарил...
Я слушала ведуна и холодела. Ведь «побродить» в зверином теле проще всего где-то рядом с собственным местонахождением, не каждому по силам «бродить» настолько далеко от дома. И уж точно невозможно «бродить» по местам, где прежде не был. Нет, когда уже «поймал» птицу или зверя - направляй их куда угодно, но вот «поймать-то» можно только там, где прежде бывал.
Получается, не разбейся дядюшка когда-то давно у этих берегов, не захватил бы он сознания той чайки и. я. мамочки!
Я могла навсегда остаться в птичьем теле!..
Вот ужас-то!
.К тому времени, как мы добрались до заветного леса, на мне был короткий заячий тулупчик и войлочные сапожки. И не только потому, что дальше - Белый Лес и Вьюжные Земли, а просто шли мы правда, долго.
Следующие пять лет были самыми тихими и спокойными в моей жизни. Не скажу счастливыми - потому что с появлением мелких счастья, конечно, прибавилось, и ощутимо, но. всё же жизнь в лесу вдвоём с дядюшкой. строгим, требовательным. добрым и любящим. то время всегда было и будет для меня особенным!
Избушку ведун отстраивал заново, нанял для работы деревенских парней. Никто мне особо не удивился, - ведун, конечно, не преминул воспользоваться случаем, чтобы преподать мне урок по ментальной магии, сиречь, внушению. И хоть все прочие виды магии помимо оборота и передачи силы мне особо никогда не давались, я не шучу, даже Соль уже сейчас куда талантливей меня во многом, всё же вскоре в окрестных вёсках уже считали, что у лесного ведуна дочка была всегда.
По хозяйству дядюшка не нагружал, говорил, что моё сопливое дело волшба да оборот, а всё остальное - не моя печаль. Другое дело, что самой всегда в радость было помочь и не нужно было иной награды, кроме как улыбка на загорелом, преждевременно иссечённом морщинами, лице.
Когда старый ведун возвращался из дальних вёсок, валясь с ног от усталости, его всегда встречала чистая изба и горячий, заботливо укутанный пледом из шерсти мантикоры ужин...
Единственная ложка дёгтя во всём этом. и даже не ложка, а пожалуй, что и целый черпак. дядюшка не всегда был старым ведуном.
Я, как никто, слишком хорошо помню его крепким, зрелым мужчиной.
В память навеки врезалось то утро, когда дядюшка появился передо мной седым, как лунь, стариком.
За день до этого нам подкинули мальчика.
Глава 16
за семь лет до основных событий
.Стоило мне откинуть со сморщенного личика полог холстины, я поняла: ребёнок умирает. Мальчика подбросили ведуну, чтобы тот помог несчастному поскорей избавиться от страданий.
Тогда Ивасику было всего три года, хотя выглядел он максимум на полтора. Такой худенький, такой хрупкий. он лежал у крыльца и кряхтел, сжимая зубы, потому что сил на то, чтобы кричать у мальчика просто не было.
- Дядюшка, на нём же. проклятие Серой Хмари. - ошеломлённо произнесла я, когда опоенный отваром мадам Морте ребёнок безмятежно спал на моей кровати.
Поверх редкого дыхания мальчика проступали очертания серых когтистых щупалец. Одно за одним распрямлялись, тоже засыпая. А до того безжалостно разрывали это худенькое тельце изнутри.
- Но кто... - я, не в силах поверить в увиденное, прикрыла ладонью рот. - Кто способен сделать такое. с ребёнком?!
- Не с ребёнком, с мамкой его, - покачал головой дядя и нахмурился. Взгляд его при этом затуманился, стал немного отсутствующим. Я поняла: сознанием ведун не здесь. -Докрутилась, значит, дурёха, задницей перед чужими мужьями. Вот одна обиженная жонка и обратилась к сильной ведьме. Да только проклятие ведьмино к дитяти невинному пристало, надо думать, не без помощи мамашки. Та по сравнению с сыном, ведунья слабая, но мозгов и сил проклятье перенаправить ей хватило. После, дочка, как мальчик отойдёт немного, надо будет девку-дуру найти. Вместе с ведьмой. Преступлениями против нерождённых чародеев Ковен должен заниматься. Но не всё ты разглядела, Йенни. Мальчишка сам сильный ведун. Сильнейший из всех, кого я видел. Кроме тебя.
- Но я не ведун, - вырвалось у меня.
Вот бы и мне однажды встретить «своих»!
- Нет, - дядя потрепал меня по голове. - И всё же ведуны - тоже дар этому миру, девочка. Потому я должен сделать всё, что в моих силах, чтобы помочь мальчишке.
Я, понятно, не спорила.
И пожалела об этом уже через несколько часов.
.Потом я снова и снова кляла себя за то самое молчаливое согласие, но всё же. Верни Вещунья тот разговор, упади я тогда дядюшке в ноги. упрашивай, умоляй. послушал бы он меня? Ох, сомневаюсь. Хоть нет в нас одной крови, но иной раз кажется, что упрямством я - в него. В дядюшку.
По всей видимости, обманутая женщина знала или подозревала о чародейских способностях родной матери Ивасика. Ведь обычных людей Серая Хмарь прибирает быстро. А вот чародеев мучает годами. Выжигает магическую энергию дочерна, покидает же только мёртвое уже тело. Но только участь, уготовленная разлучнице, досталась невинному ребёнку, причём участь в сотни раз худшая из-за его сильного магического дара! Одно только, что мальчик до сих пор умудрялся выживать, чудо!
- Ты погуляй эту ночь в лесу, девочка, - сказал дядюшка и морщины на лице его разгладились, а в глазах застыла решимость.
Как сейчас помню - внутри царапнуло. Оставляла дом с тяжёлым, очень тяжёлым сердцем. До самого рассвета пробегала по лесу росомахой, огрызаясь на низко летающих сов, задирая волков и медведей. На моё счастье, никто из зверей не захотел со мной связываться. А впрочем, может, и на своё.
Когда вернулась домой под утро, дядюшку, того самого, такого любимого и родного, я уже не застала.
Вместо полного сил, зрелого мужчины у постели посвежевшего, румяного мальчика с мерным, ровным дыханием сидел сгорбленный, седой, как лунь, старик.
Чего мне стоило не сползти по стенке и не сесть прямо там, где стояла, не заорать, не закатить истерику, или, наоборот, не обернуться и не унестись обратно в лес. только я знаю. Внешне я вообще не проявила никаких эмоций. В ступор впала, ну ровно, что та статуя.
