- Йенни!!! - в один голос завопила мелюзга.
Соль, конечно, подоспела ко мне первая, повисла на мне, как обезьянка, перепачкала чем-то сладким, в чём с лихвой были перемазаны пухлые веснушчатые щёчки.
Ивасик шёл медленно. Шаг за шагом. И при этом мальчик улыбался. Ему больше не было больно! Так, как ещё совсем недавно! Каждое движение слабых, неокрепших ног давалось ему невероятным трудом, мальчик морщился, но. шёл!
Улыбаясь и мысленно обещая отхлестать себя по щекам, если сейчас разревусь, я стояла, сжимала в объятиях Соль и не делала ни шагу навстречу. Я братишку знаю: для него очень важно пройти этот путь самому. А что не так быстро, как хочется, это мелочи. Главное - сам.
- Я тобой горжусь, - прошептала, целуя мягкие каштановые кудри и обнимая мальчика. -Ты молодец.
- Деда новых лекарств купил, - прошептал мальчик в ответ и голос его сорвался.
Я крепко-крепко прижала детей к себе. Маленькую липкую сластёну и темноволосого худенького мальчика, которые были для меня дороже всего на свете.
И в тот же миг нашу идиллию наглым образом нарушили.
- Привет, Йеннифер! - Олаф сиял, как новенький золотой сугрим и был, казалось, искренне рад меня видеть.
- А где дядюшка? - выпалила я вместо приветствия и быстро поправилась: - Привет,
Олаф, я просто ненадолго.
- А куда ты спешишь? Можно подумать, господа не будут до утра начало Русальной недели на ярмарке праздновать!
Возразить было нечего.
Больше всего в Русальную седмицу, ночь, когда дух самой Вещуньи навещает родные края, гуляют как раз первый день и последний. Последний - особенно, по поверию именно в эту ночь волшебный Русальник расцветает... После хороводов и прыжков через костры народ по лесу разбредётся. И будет даже самая лютая чаща к людям добра да приветлива: потому как в эту ночь лес доверху любовью наполнится. В ночь цветения волшебного цветка, исполняющего все желания, девушки не отказывают парням в поцелуях. Конечно, всё остальное, а именно, то, от чего бывают дети - только по обоюдному согласию. Но только в ночь цветения Русальника стираются все условности:
дети, зачатые в это время, считаются благословенными. Даже рождённые вне брака. Более того, считается большой честью взять в дом невестку с ребёнком или даже детьми-дарами самой Вещуньи!..
- Так то господа, - всё же нашлась я. - Я-то не гуляю, а работаю.
- Вижу, как ты работаешь.
Препираясь с Олафом и угощая гостинцами мелких, я выяснила, что дядюшка в Горшках, сказал, скоро вернётся. За то время, что меня не было, домик стало не узнать. Новая крыша, и, кажется даже, новая пристройка закладывается...
- Ивасик, - позвала я мальчика, но братишка не расслышал.
До моего прихода они с Олафом запускали воздушного змея и потому, когда все необходимые «для сердца, души, здоровья и счастья нежности» были выполнены, Ивасик с видимым облегчением на лице вернулся к прерванному занятию, несмотря на все мои аргументы, что «пообниматься и поговорить с сестрой, которую сто лет не видел, можно и подольше!».
Подумав, Соль подхватила длинную полосатую конфету и унеслась вслед за братом.
- Маленькие чудовища, - улыбнулась я им вслед.
Глава 35
Вообще-то я специально выгадала время, чтобы помочь дядюшке во дворе и по дому, но куда ни кидала взгляд, работы мне не оставили. Решила повозиться с «меньшенькими» -так мы с детьми наш зверинец зовём - и обнаружила, к собственному ревнивому неудовольствию, что и «меньшенькие» наши всяко довольны жизнью и к кузнецу питают самую искреннюю симпатию. И пёс Дуник, и даже Анелка, предательница, ластились к Олафу, как к своему, из чего сам собой складывался вывод, что зачастил молодой кузнец в домик на лесной опушке...
Только Пыж, умница, его не привечал, как друга лепшего, но это потому, что почтовые совы днём спят. Да ещё рыся Котя в этом безобразии не участвовала. Но это, подозреваю, потому что рысь сопровождала дядюшку в лесу. Так-то Котька у нас добрая. Ласковей домашней мурки.
Но малые со зверинцем ладно.
Дядюшка, спрашивается, какого шерпа привечает дома постороннего человека?!
Зачем даёт парню надежду?
Тем более ещё и меня не спросив, спрашивается!
Ну, дядя, ну сводник!
- О чём задумалась? - Олаф улыбнулся и мне вдруг захотелось встряхнуться, как мокрая собака.
Он снова казался таким привлекательным! Даже идеальным, что ли. С трудом задержала порыв дотронуться до выбившейся из-под обруча на лбу пшеничной пряди.
Вот только я не так давно таяла в объятиях зеленоглазого, и если он видел перед собой Диану, то я-то точно знала, что чувствую к лорду, жениху моей хозяйки... И чувство это... оно было настоящим. А когда хоть раз почувствовала такое, настоящее. всё остальное не нужно вовсе. Каким бы манящим и даже идеальным с виду ни казалось.
И в этот момент было ещё одно озарение.
Надеюсь, последнее за сегодня.
Потому как до боли ярко вспыхнуло прямо в мозгу, а я к тому времени ещё урок по временному отслеживанию «не переварила».
И всё же расстояние между мной и Олафом преодолела в несколько шагов. Парень даже оторопел, чуть не отшатнулся. Я же была полна решимости, как никогда.
- Йен, а что ты делаешь? - пробормотал кузнец, когда я быстро сунула руку ему за пазуху.
- А вот что, - мрачно буркнула я, извлекая плоский кружок из драгоценной белой глины с символами по кругу.
Обожжённый в печи, практически неубиваемый.
Амулет-«привлекалка».
В разы усиливающий в глазах других твои лучшие качества!
А сразу я не распознала, потому что дядюшка привлекалку делал! Сильный, очень сильный ведун. «Сильнейший из нас» - так про него сегодня Маланка сказала. Давно, ещё в те времена, что мы вдвоём только жили. Подобные амулеты дороги, чуть не на вес золота. Не знала даже, что у дядюшки остался один в запасе.
- Прям козырь в дело пошёл! - вырвалось у меня.
- Дядя твой подарил, - не стал запираться Олаф. - Чтоб значит, это. оно. Для уверенности. Вот.
Бывает так, разозлишься на одного человека, а потом попадётся кто-то под горячую
руку.
Вот как сейчас Олаф.
Это ему-то уверенность в себе понадобилась?
Да у кузнеца с ней, по-моему, перебор!
Я и забыла, что разозлилась вообще-то на дядюшку, точнее, не на него самого, а на это глупое сватовство.
- Так ты усерднее дяде помогай, - процедила я, пожав плечами. - Такая вещь больших денег стоит.
Сказала - и от самой себя противно стало.
