Могла? Я прошла по комнатке — что здесь вообще такое, пусто, одни полати, — подошла к окну. Заброшенный двор, только заблудившаяся курица упорно долбит по высохшей земле. Станет она вскоре куриным супом, если яйца толком не несет…
Доктор утверждал, что ведьма не может повлиять до такой степени на чью-то судьбу, но моему вопросу он не удивился, стало быть, задавали ему его не впервые и люди не от сохи. Можно было сравнить, например, с вопросом, возможно ли заразиться раком или родится ли ребенок от мужа-европейца мулатом, если первый партнер был уроженцем африканской страны. Глупость, но многие мои современники были уверены, что так и есть, и не все из них с трудом писали собственное имя. На это, вероятно, и был расчет ведьмы, но смысл, какая ей выгода?
Выгоды не может не быть. Напугать барышню Моревна могла как угодно и где угодно, но она выбрала место и время. Зачем, почему?
— А ты, Федот, с Моревной мирно жил?
— Преблагой с вами, барышня, — я успела обернуться и заметить, как он сделал какие-то жесты руками. Я их еще не видела, они могли означать — и значили, скорее всего — что-то очень религиозное. Защитные жесты. — Нешто забыли, как мы ее логово проклятое жгли?
За такое могла быть и кара. И вариант, что эта встреча в леске была не ради меня, а ради Федота. Люди редко ищут первопричины: кто был орудием, тот и виноват. Но — это неточно.
— Значит, сколько мы кружили по дороге назад, не знаешь?
— Да негде кружить, барышня. Но таперича думаю — а и правда, сколько времени-то прошло? Это мы должны были до города доехать да обратно вертаться. В солдаты…
Я рассчитывала, что он забыл, но нет. Да и мука во взгляде никуда не делась.
— Вот что, Федот. Я тебя в солдаты продавать не стану. Но если поможешь мне — дам тебе вольную. И делай тогда что хочешь, — сказала я. — Пока что иди и никому не говори ни о нашем разговоре, ни о кошеле не вспоминай. Ни о том, что в леске видел. Иди работай, я велела тебе передать, чтобы ты к соседям съездил, по припасам договорился. Или был уже, или не передали?
— Все передали, матушка-кормилица, — поклонился Федот. — Сейчас же и поеду. Барин-то сосновский в сю пору только встает.
— А Лука уехал?
— Так да. Его сиятельство сами такими делами не ведают, а приказчик их с ранья на ногах. Да он уже и у нас был, только я не застал, на поле был.
Я кивнула и вышла из комнаты. Никакой реакции на мое предложение у Федота не последовало, и я гадала почему. Его привело в чувство мое спокойствие? Дело вовсе не в ведьме? Вольную просто так получить — лишнего лучше не спрашивать, а молча лелеять нежданное счастье, вдруг барышня слово и сдержит? Или еще миллион причин.
Загадки, загадки… Я вышла во двор, прошла к амбару. Уже опустевшему, лишь на полу кое-где валялись гнилые клубни. Его следовало разобрать, а еще — я вышла, прикрыв за собой дверь, посмотрела на барский дом — еще, и надо бы всерьез рассмотреть эту возможность, необходимо подумать о переносе моей резиденции на новое место. Очевидно, что этот дом отреставрировать и поддерживать в хорошем состоянии обойдется в круглую сумму, оно того стоит? У меня крестьян всего ничего, мне одной вообще много не надо: где спать, где работать, баня и кладовая. Две-три комнаты для прислуги, кухня. Это самый обычный дом, какие у нас продавались в избытке по всей области и даже стране. Дерево лучше камня сохраняет тепло и в жару не так нагревается, и новое жилье — на десяток лет затраты разовые.
Я выделю участок земли под строительство, а здесь решу, посоветуюсь с тем же Лукой, что сделать лучше — разбить сад или отдать под пашню, или под огород. До конца лета должны успеть все построить, осенью и ранней весной разберут особняк, и можно на следующий год использовать землю. Если здесь росли садовые деревья — земля неплохая. Сад тоже можно оставить, но это если выбрать, конечно же, огород, так, может, на этом и остановиться? И мельница, и зернохранилище. Что еще, что еще? Сделки не было, если верить словам Федота, а значит, я могу распорядиться всем так, как прописано во втором из закладных договоров.
Я вернулась в дом, зашла на кухню, приказала подать хлеба и постного мяса. Доктор, конечно же, запретил, но я чувствовала дикий голод и понимала, что нужно рискнуть, иначе у меня сил не останется совершенно. Анна причитала и гоняла Авдотью, потому что сочла, что раз я отправила свою горничную ей в помощь, то пользоваться этим надо от всей души, а я заперлась у себя и принялась изучать договоры.
Документы я умела читать, хотя никакого образования, кроме консерватории, не получила. Моим лучшим учителем была жизнь, а лучшим экзаменатором — различные споры. Итак, все имение, от и до, было заложено банку, и в течение десяти лет я должна была вернуть залог и проценты. Я не могла продавать ни землю, ни дом, но имущество оставалось за мной. И только. Много ли у меня того имущества?
Как показала ревизия — да. Казалось бы, нищета, жрать нечего, но десять тысяч грошей прямо сейчас стояли на хозяйственном дворе и ждали своего часа. И я допускала, что и еще сокровища, не ведомые пока, прятались где-то. Но для того, чтобы за десять лет вернуть банку долг и не отправиться по миру голой, мне надлежало расшибиться в лепешку.
Какой смысл был столько раз закладывать имение, подумала я, подразумевая не только это свое злосчастное наследство, но и вспомнив классику. А может, весь смысл как раз в том, чтобы переложить на банк ненужное бремя?
Один из моих исполнителей, ангельской внешности и неземного голоса, обладал на редкость крутой хваткой. Он купил в кредит дорогую, но абсолютно неликвидную на вторичном рынке машину, под конец перестал выплачивать за нее кредит — совсем под конец, когда оставались какие-то копейки, и банк забрал у него откатавший пять лет спорткар, избавляя от необходимости продавать его пару лет без успеха. Наш контракт с ним тоже заканчивался — аудитория подросла, предпочтения ее поменялись, и мой певец поделился со мной этой нехитрой схемой. Сказать, что я смеялась тогда и удивлялась его уму, не сказать ничего. И все честно, никакого мошенничества.
Но не была ли эта схема отработана еще в те времена, когда продавали мертвые души?
Что если я смогу оставить себе только самые лучшие земли, а все остальное пусть забирают? Есть граф, который, может быть, к тому времени не проиграется вдрызг, нарвавшись на проезжего шулера, есть барин из Сосновки, который тоже, вероятно, захочет у меня кое-что прикупить. Они ведь не знают, что вместо падкой на платья барышни теперь другая — я, которую сложно взять на испуг и невозможно очаровать римским профилем.
Надо будет узнать у Луки, но так, осторожно, где самые лучшие земли, и обдумать все до конца. Тогда я смогу начать обустройство с участков, которые оставлю себе. Река, мельница и усадьба — небольшой домик, не опустошающий мой карман.
Я услышала короткий крик, но поначалу не придала значения. Может, мышь или кто-то обжегся на кухне. В тот момент я вчитывалась еще раз в договор, пытаясь найти то, что могло бы мне запретить сносить постройки или возводить их заново. Но через несколько минут поняла, что крик был немного не тот, какой бывает от притворного страха или несильной боли.
