У меня не было слов: принц Моресы – пират? Нет, я знала, что они покровительствуют пиратам, но не настолько же?
Ошеломлённая, я наблюдала, как Чигару обменялся несколькими фразами с соперником и надел скалящийся демонический шлем, приминая красные пряди. Теперь ветер трепал красные кисточки шлема и красно-чёрное сюрко. Соперник Чигару тоже выглядел внушительно: в ярко-жёлтом сюрко без герба, с украшенным птицей шлемом. Я смотрела на Чигару и пыталась осознать сказанное Ска.
– Невероятно, – выдохнула я.
– Это всё буйство молодости, – засмеялся Ска. – Ему тогда лет семнадцать было, ровесник Кайдена, поэтому, наверное, и прижился у них, пока ждали подтверждения, что он принц, а не завравшийся пират. Эх, где мои семнадцать!
– Далеко, – фыркнул Рея. – Но Чигару совсем дурной.
Тем временем Чигару и его соперник стали разъезжаться. Они развернулись у начерченных на земле линий, выровняли коней, удобнее перехватили турнирные копья с шишковатыми наконечниками.
Судья отступил подальше и взмахнул оранжевым, словно язык пламени, платком.
Кони сорвались с места. Я верила в победу Чигару, но сердце ёкнуло, когда громыхнул удар по нагрудной пластине. Наконечник едва шаркнул по стальному наплечнику Чигару, а его соперника выбило из седла. Пролетев метра три, тот грохнулся о землю, дёрнулся и застыл.
Невольно прикрыла рот ладонью. С такого расстояния магия не давала понять, жив человек или ранен.
Чигару рванул поводья, разворачивая чёрного, яростно захрапевшего коня, и обратил ко мне демоническую морду шлема. Он смотрел на меня, пока судья отсчитывал время, дающееся поверженным, чтобы подняться и продолжить бой.
Рядом причитала Рея:
– Чигару нарывается, он точно нарывается, выйти на турнир неблагородных…
Судья прокричал:
– Победа присуждается Чигару из Моресы!
– Идиот, – простонала Рея. – Так публично отказываться от имени рода. Лучше бы использовал прозвище.
– Ну, может, он хочет показать, что не претендует на трон, – заметил Ска. – После того, как словил болт. Я бы вот задумался, нужна ли мне такая опасная возможность.
Чигару неотрывно смотрел на меня. Мальчишка оруженосец подбежал к поверженному воину и подрагивающими от волнения руками стянул с того шлем. Мужчина пошевелился, и я выдохнула: живой.
Оруженосец поднёс шлем Чигару, и тот припустил коня к нашим трибунам.
Слуги уносили поверженного, а Чигару остановился ровно напротив меня, и мне захотелось спрятаться за каменную кладку. Стихли трибуны. Только ветер свистел.
– Эту победу я посвящаю тебе, Эйна из Ламара!
Шлем поверженного противника полетел на землю под моим местом. Я сглотнула. Рея прикрыла лицо рукой и что-то опять бормотала, а Чигару развернул коня и подъехал к судье, что-то сказал – и снова отправился на линию.
– Мне казалось, победитель уходит до следующего тура, – прошептала я и покосилась на королевскую ложу: как к этому посвящению отнесётся самолюбивая принцесса?
– Обычно так и есть, – нервно отозвался Ска. – Не бойся, Венанция и герцоги не собирались приходить на первую часть турнира.
Даже показалось, что он хотел от меня отодвинуться, но передумал.
– Да, сейчас должна выйти следующая пара сражающихся, – внезапно вступил в разговор придворный целитель Вульпесов и отпил из невесть откуда взявшегося кубка.
Но вышла не пара, выехал один воин на рыжем коне. Он сразу занял место на стартовой линии. Судья вздохнул и, покосившись на королевскую ложу, отступил из зоны атаки, махнул оранжевым платком.
Этого воина Чигару тоже выбил из седла одним ударом и, посвятив победу мне, швырнул его шлем к первому.
Со следующим противником Чигару поступил так же. Теперь под моим местом на земле лежали три шлема.
Четвёртый воин был без коня, и Чигару пришлось спешиться, чтобы скрестить с ним мечи. Точнее, это у воина был меч, а у Чигару, как мне пояснил Ска – абордажная сабля.
– Идиот, идиот, – всё чаще повторяла Рея.
Тихо роптали зрители на трибунах.
Чигару быстро выбил меч соперника. Побеждённый сам сорвал шлем и вручил ему, чтобы Чигару мог подойти, посвятить мне победу и добавить ещё один трофей.
Пятый тоже был без коня.
И шестой.
И седьмой.
Потом опять были всадники, за ними – снова пешие мечники.
С каждой новой победой, с каждым новым посвящением всё тише становилось разговоры на трибунах, всё страшнее мне казалась демоническая морда на шлеме Чигару. Словно это была не маска, а его настоящий лик, которому на этом поединке просто позволили проявиться.
Чигару сражался, как демон. Он будто не уставал. А противники с каждым разом становились всё сильнее и ловчее.
– Их подбирали так, чтобы начать с самых слабых, – мимоходом объяснил Ска.
Наверное, поэтому первые победы были бескровными – Чигару заканчивал бой в несколько хитрых ударов, быстро, но чем дальше, тем дольше и разнообразнее становились поединки, на семнадцатом землю не просто окропило – залило кровью из отсечённой руки.
С каждой победой звякали бросаемые в одну кучу шлемы, их гора росла. Я уже не могла оторвать взгляд от Чигару: он был страшен. Его доспехи постепенно окрашивало кровью, сражения всё более напоминали бойню. Порой казалось, что Чигару доставали, но если раны и были, он их не замечал.
Солнце перевалило за полдень. Бледного, испуганно взирающего на Чигару судью сменил другой судья. Гора шлемов росла. После каждой победы демоническая морда обращалась ко мне. Зрители молчали то ли в восхищении, то ли в ужасе. Лишь шум ветра, лязг металла, объявление судьёй победителя, твёрдое:
– Эту победу я посвящаю тебе, Эйна из Ламара!
И звон очередного измятого или залитого кровью шлема нарушали тишину. Раз за разом. Раз за разом.
А потом неблагородные участники турнира закончились. Сообщивший об этом судья с ужасом смотрел на Чигару, словно опасался, что тот в отсутствии иных жертв покромсает и его. Чигару стоял на пропитанной кровью земле и смотрел на меня. С оскаленных зубов демонической маски стекали красные капли.
Несколько минут лишь посвистывал ветер, качал кисточки на шлеме Чигару.
А затем арену наполнил рёв: зрители поднимались со своих мест, кричали, топали и аплодировали. Восторженно скандировали:
– Чи-га-ру! Чи-га-ру из Мо-ре-сы!
– Посвящать целительнице поверженных воинов, – Ска покачал головой, – какая глупость. Мы не любим кровь.
Он закинул в рот несколько орешков, остальные бросил под ноги, как ненужный мусор, и поднялся. Отвернувшись от арены, сказал мне:
– Сочувствую, – и с другими целителями потянулся к выходу из ложи.
