Но толпы не было. Почему-то.
– Можете ли вы, Эйна из Ламара, – обратился ко мне обвинитель, – как-то объяснить, почему вы столь рьяно интересовались ядами.
– Герцог Кайден был отравлен в пути, я ему помогла, об этом может свидетельствовать Моресский принц Чигару, который посещал библиотеку со мной. Я всего лишь изучала материал, чтобы лучше помочь моему господину.
Обвинитель кивнул, но не пригласил свидетелей из университета подтвердить мои слова, и это усилило ощущение какой-то ненастоящести происходящего.
Следующим вызвали двух служанок из королевского замка. Они стыдливо прятали от меня глаза, но я не сердилась на них, когда обе сказали, что герцог Кайден разозлился на моё непослушание и собирался отправить меня в свой родовой замок подальше от столицы. Они были так бледны и испуганы, с искусанными в кровь губами, с наверняка оставшимися во власти принцессы родными, что злиться на их слова было просто невозможно! Даже судья смотрел на них с жалостью. Но обвинитель обозначил сказанное ими как мотив для отравления мной Кайдена.
– Это месть отвергнутой женщины, – подытожил он.
Но в его голосе я не слышала уверенности.
Этот смехотворный суд, возможная казнь за попытку убийства – нет, такое просто не могло происходить. Это затянувшийся кошмар.
– Перерыв до завтра, – объявил судья. – Завтра заслушаем остальных свидетелей.
Он стукнул молотком, сообщая о конце заседания.
Я проводила его рассеянным взглядом: и всё?
Посмотрела на конвоиров.
– Пожалуйста, найдите Чигару, – попросила я, и они отвели глаза, – он вас наградит…
Мой голос стих. Нехорошее предчувствие тронуло сердце, но я не хотела верить, что Чигару причастен к этому безумию. Возможно, стражники просто получили приказ никому из близких к Кайдену людей не сообщать о происходящем? Но это бессмысленно, ведь меня забрали прямо из резиденции… значит ли это, что им приказано не предупреждать о происходящем именно Чигару, так как он способен вмешаться?
Голова уже гудела от мыслей.
– Прошу, госпожа Эйна, – старший стражник предложил мне руку. – Следуйте за нами.
Меня повели в ту же дверь, откуда выходили свидетели. За ней обнаружился небольшой холл с лавками и несколькими дверями, за одной из них располагался коридор со спуском в подземную тюрьму.
Я прекрасно понимала, что тюрьма – это не только место, где можно удерживать преступника, но также способ наказания и запугивания, поэтому не удивилась ни мрачному спуску, ни противно скрипящим дверям-решёткам на пути, не удивилась и холоду, веявшему снизу, и властвовавшему здесь сумраку. Сильнее мурашки побежали только от писка крыс. Но к тому моменту, как спустилась в затхлый, противный воздух подземелья, я уже успокоилась.
Тусклые алхимические светильники едва озаряли коридор. По обе его стороны располагались решётки погружённых во мрак камер, на другой стороне имелась вторая дверь. Возможно, за ней были ещё камеры или выход в другую часть ратуши, а то и в другое здание.
Для целителя окружающие неудобства не так страшны, неприятнее оказался зуд магии, вспыхивающий в пальцах, когда мы проходили мимо некоторых камер. Люди там имели какие-то болезни или травмы.
– О, какая красотка, – из сумрака камеры вынырнуло лицо с щербатой ухмылкой, и рука со шрамами потянулась сквозь решётку.
Это восклицание заставило пошевелиться ещё несколько человек в камерах впереди, и они приникли к прутьям, чтобы пораньше увидеть меня.
– Да, не часто к нам таких цыпочек запускают.
– О, красотка, я буду думать о тебе.
Я прошла мимо них, не дрогнув: глупо бояться людей, запертых в клетках.
Идущий впереди конвоир открыл последнюю камеру и остановился. Слабый свет выхватывал из тьмы грубые камни пола, всё остальное убранство камеры терялось во мраке. Пахло прелой соломой, какой-то гнильцой.
Не дожидаясь подталкивания в спину, я вошла.
Позади лязгнула решётчатая дверь, проскрежетал замок. Сердце бешено стучало, мороз побежал по коже: меня заперли. В тюрьме. Всё серьёзно.
Сосредоточившись, я обратилась к силе. Целительские способности предназначались для лечения, но при определённом напряжении можно было с их помощью ощутить всё живое, ведь нет на свете существа, не имеющего изъянов в здоровье тела, есть только слишком маленькие изъяны, на которые магия не откликается сама по себе.
Темнота, поглотившая две трети предназначенного мне каменного мешка, людей не прятала. Только одну крысу с уже зарастающим порезом на передней лапе. Вздохнув, я направилась во тьму, осторожно прощупывая пространство впереди ногой.
Снова залязгали решётчатые двери – это конвоиры покидали тюрьму. Заключённые обсуждали мою внешность и спрашивали, за что упекли такую красавицу. Я не прислушивалась.
Мысли продолжали вертеться: суд слишком уж закрытый и поспешный. Что, если Рея по приказу Венанции лечит Кайдена так медленно, что тот не может прийти в себя, а когда очнётся, ему предоставят копию судебного решения и отчёт о моей казни? Он, конечно, разберётся и, скорее всего, покарает виновных, и, может быть, на том берегу это меня даже утешит, но…
Я нащупала ногой солому. Судя по звуку и ощущению, та была прелой.
Где Чигару, когда он так нужен?
Вздохнув, я потёрла лицо руками: до сих пор не могу поверить, что это происходит со мной. Просто не могу.
А люди Кайдена, которым он приказал меня охранять, неужели они поверили, что я его отравила? Но с чего бы не верить? Они меня почти не знали.
Я обошла заваленный соломой угол, потревожив прячущуюся там крысу.
И всё же – где Чигару? Почему он не спасал Кайдена?
Моя камера находилась рядом со второй входной дверью подземелья, поэтому я услышала, как та открылась. Любопытство требовало развернуться и посмотреть, кто идёт, но, даже услышав замершие напротив меня шаги, я не спешила поворачиваться. Надежда вспыхивала в моём сердце вместе с предчувствием беды, и мне было неожиданно страшно повернуться и точно узнать, какое из ощущений верное.
Глава 47. Посетители
– Ну как, нравится? – звонкий голос Венанции разнёсся по подземелью.
Ответить я не успела: зашевелились в камерах заключённые.
– Ого, ещё одна цыпа!
– Да у нас сегодня бабский день.
– Эй, лапа, может, подойдёшь, приласкаешь несчастного сидельца? А то мне скоро на суд и каторгу, хочется оставить приятные впечатления о столице.
– Заткните их! – рявкнула Венанция, а я развернулась.
Она стояла у самой решётки, светлые волосы светились в полумраке, а лицо оказалось в тени. Впрочем, я не сомневалась, что выражение у неё довольно злобное. И торжествующее.
