– Забрал с собой? – спросила она вслух. – Если убийство было спланировано, то тогда – да.
– Подкарауливали этого бродягу?
– Почему бродягу?
– А кто мог сюда забраться и зачем?
– А это еще надо выяснить, – мгновенно откликнулась Светлана, – судя по ботинкам, он вовсе не бродяга.
Павел внимательно посмотрел на ботинки убитого: на его взгляд – обычные: потертые и разношенные.
– Я знаю эту фирму, когда мужу обувь покупала, видела такие – 200 долларов стоят. Не меньше. Так что в нищие его записывать явно не стоит.
– Чем его могли убить?
– Ищем.
– Похоже, памятник архитектуры готовят под снос.
– Ага! А потом построят здесь элитный особняк. Площадь-то в центре Москвы. Земля здесь не то что золотая – бриллиантовая!
Светлану и Павла окликнул эксперт-криминалист – невысокого роста мужчина с аккуратной щеточкой усов.
– Что там?
– Вот, – он достал документы – паспорт на имя гражданина Сапруненкова Виктора Григорьевича, уроженца Астрахани. 1964 года рождения. Между страниц лежала тонкая бумажка с записью: Старопосадский переулок и указанный дом… И далее – Анфиса Костомарова.
– Ну что ж? – Светлана посмотрела на Павла. – Похоже, нам нужно снова нанести визит этой меланхоличной девице. Но сначала к Георгию Монзераки.
К их удивлению, Георгий Монзераки оказался тем самым бомжом, которого Светлана вчера угостила пивом и курицей. Он жил в девятиметровой комнате в одном из шикарных особняков на Пречистенке.
– Вот и встретились, – присвистнул он, когда Светлана Демченко показала ему свое удостоверение. – Теперь даже сестрой не назовешь.
– Не назовешь, – согласилась Светлана. – Фамильярность не приветствуется. Так, гражданин Георгий Константинович Монзераки, 1962 года рождения, расскажите, как вы обнаружили этот труп. Вы здесь живете, – не удержалась она. – Обладатель драгоценных метров в центре Москвы.
– Облажатель, а не обладатель, я мог бы иметь здесь полноценную квартиру, если бы не одни черные глаза, которые меня пленили… и которые позабыть нельзя. Но мне всего хватает, – с достоинством добавил он.
В девятиметровом пространстве помещались узкая кушетка, антикварный шкаф из красного дерева, заставленный посудой, гардероб, книжные полки. У окна стоял маленький стол с одним стулом.
– Мне всего хватает, – повторил Георгий Константинович.
– Так как вы обнаружил труп?
Георгий рассказал им, что говорил уже раньше. Светлана показала ему фотографию убитого, Георгий заявил, что он хорошо знает жителей района, но этого мужчину никогда раньше не видел.
Все аккуратно записав, Светлана поднялась со стула. Павел все это время стоял.
– Как собака? – спросил Георгий.
– Не собака. А Макс. Максик. Осваивается. Дети его уже обожают.
– Доброе дело сделали.
– Я их не делаю, а сею. Каждый день.
Когда он вышли на улицу, Светлана сказала, не глядя на Павла:
– Теперь в уже знакомый нам особняк. В фонд «За развитие Русского Севера». Заметил, что здание, где нашли убитого, стоит напротив него?
– Заметил.
– Вот то-то. Совпадения, конечно, бывают… А наша задача проверять их всевозможными способами.
Анфиса Костомарова смотрела на них непонимающе. Рядом с ней был молодой человек лет тридцати в безукоризненном костюме. Словно только что с дипломатического приема.
– Какой убитый? Что вы имеете в виду?
– Напротив вашего дома стоит особняк…
– Это который разрушается? – перебил молодой человек, который представился Валентином Лавочкиным.
– Да. Он самый.
– И что? – в голосе молодого человека прозвучал вызов.
– Не перебивайте меня! – возвысил голос Рудягин.
– Извините.
– В этом доме нашли труп. В кармане у убитого – записка с вашей фамилией и номером офиса. Вы что-то можете сказать по этому поводу?
Девица посмотрела на него с некоторым презрением.
– А что я могу сказать? Я никого не убивала.
– Убитого звали Сапруненков Виктор Григорьевич.
Едва взглянув на фотографию, Анфиса Костомарова воскликнула:
– Да! Я его знаю!
– Вот видите…
– Этот тип привязался ко мне после аукциона. И стал просить, чтобы я продала ему купленную фондом вещь.
– Что это за вещь?
– Крест из кости.
– Можно посмотреть?
– Да. Конечно. Пожалуйста…
Госпожа Костомарова достала из ящика крест и протянула его Павлу. Тот осмотрел антикварный предмет с нанесенными на него непонятными символами.
– Расскажите, пожалуйста, что же все-таки случилось… на том аукционе. По порядку, и постарайтесь ничего не перепутать.
Костомарова пожала плечами.
– Рассказывать, впрочем, особо нечего. Я сотрудник фонда «За развитие Русского Севера», как вы уже знаете… Мы в том числе занимаемся описью документов, собираем разного рода старинные предметы. От начальства я получила задание – приобрести на аукционе вот этот самый крест. Меня снабдили определенными полномочиями, деньгами и дали задание приобрести эту вещь для нашего фонда. Я туда отправилась.
– Когда был аукцион?
– 25 апреля.
Павел сделал помету в своем блокноте.
– В какое время?
– В 17 часов.
– Где проходил аукцион?
Анфиса сообщила адрес, заглянув в свой блокнот.
Когда следователи ушли, она впала в ступор.
– Анфиса! Ты только не молчи, – не выдержал Лавочкин. – Прошу тебя. Ты же стойкая, Анфиса. Ты все вынесешь…
Она подняла на него глаза.
– Ага! Вынесу… – но тут же перебила друга: – Не утешай, и так тошно… Этот труп… Я как сейчас помню: этот тип угрожал мне. – Она посмотрела на свою чашку. – Я тихо-мирно пила кофе и тут… Они входят с сообщением об убийстве. Мой босс Воркунов сказал, что у него был кофе с привкусом смерти. Он завтракал, позвонила жена Шварцмана с сообщением, что ее муж умер. У меня тоже кофе с привкусом смерти. – Лавочкин видел, что Анфиса хочет заплакать, но с трудом сдерживается. Может быть, она считает, что он станет подшучивать над ней, поднимать на смех…
– Анфис! Ты же хочешь плакать, реви. Не стесняйся меня…
– Спасибо. Валя, ты очень добр. Я еще должна плакать по твоей указке, а делать это мне совершенно не хочется. Если ты думаешь что я собираюсь здесь разнюниться…
– Я сбегаю в магазин, чтобы купить что-нибудь сладенькое. Чего ты хочешь?
