– Кто?
– Об этом как-нибудь в другой раз.
Ей категорически не хотелось говорить о своей бабушке.
– Ну, ладно, в другой раз, так в другой… Так о чем же вы хотели меня спросить?
– Об этой экспедиции. Мой босс Воркунов говорит, что мы возрождаем славные традиции наших предков… поэтому организуем экспедицию. Но я думаю, что он от меня многое скрывает. Не посвящает в свой замысел…
– Я так понимаю, что вас намеренно не посвящают в тайные цели экспедиции, – сказал Генрих Викторович.
– Но почему? – стукнула кулачком по столу Анфиса.
– Возможно, это опасно. Вас… оберегают.
– Вот как! Спасибо, конечно, за заботу, но я и сама могу за себя постоять…
– Дело не в этом… здесь опасности другого рода. Опасность проникновения в тайны психики… Обратите внимание, что начало двадцатого века обещало быть таким замечательным, казалось, что все тайны мира будут раскрыты, а научно-технический прогресс приведет к искоренению болезней, и жизнь каждого человека станет комфортной и приятной, откроются тайны мироздания: звезд, космоса, далеких планет… Это было мироощущение людей, живших в то время. Вера в научно-технический прогресс была феноменальной…
– А при чем здесь психика?
Генрих Викторович устремил на нее долгий взгляд.
– А при том, прекрасная Анфиса. Для того, чтобы люди не мечтали о звездах, а стали простыми обывателями, надо было их от космоса хорошенько отвратить. Чтобы думали о земном, а не о небесном. Понимаете? В психике человека таятся огромные бездны. Тот, кто найдет ключ к сознанию людей, будет повелевать миром. Это умным людям было ясно уже тогда, а теперь все только подтверждается… Знаете ли вы, что такое эфир?
– Вы задаете мне вопрос с подвохом?
– Ничуть! Ну, так знаете или нет?
– Эфир – такая летучая субстанция…
– Да. Летучая. А знаете ли вы, что еще в конце XIX века на изучение этой летучей субстанции фактически был наложен запрет.
– Не может быть!
– Тем не менее это так… Но интересный вопрос – почему?
– Вы знаете ответ?
– Теперь вы задаете мне вопрос с подвохом. Сырники здесь, впрочем, хороши. Давно я их не ел. Один из минусов одинокой жизни – никто не приготовит тебе вот таких аппетитных румяных сырников. Одиночество – страшная вещь, лучше об этом даже не задумываться… – в голосе старого картографа прозвучали горестные нотки. Анфиса уткнулась в свою чашку.
– Может быть, еще… сырников заказать?
– Нет. Достаточно. Спасибо за заботу, но вернемся к эфиру. Если мы задумаемся о том, что такое дух, тот самый, который носится везде, то поймем, что это и есть эфир. Если его изучать, то могут открыться тайны Царства Небесного. А это никому не выгодно. Народ должен быть немного глуповатым, чтобы им было легче управлять. Так везде. Во всем мире… В конце XIX – начале XX века всем казалось, что еще немного – и люди не только воспользуются плодами научно-технического прогресса, но и познают самые сокровенные тайны мира. Как я уже и говорил: тот же самый эфир, тайны человеческой психики. Недаром был такой интерес к Индии, многие думали, что там скрыта вековая мудрость, происходят разные чудеса. Вроде безмолвного общения… Не побывать в Индии для каждого уважающего себя человека, который интересовался оккультизмом и тайнами мироздания, было немыслимо. Ученые пытались понять, как что устроено, как работает сознание, человеческая психика. Вот Александр Барченко проводил любопытнейшие опыты… Молодая советская власть сразу поняла, как она может поставить себе на службу его знания. Тайны человеческой психики разгадывал наш великий ученый Бехтерев… Только подумать, сколько у нас еще неразгаданного. Но нельзя считать, что только мы интересовались этим. Нет! Такие же работы и опыты велись в Англии, Германии, Франции… К тому же, как известно, Гитлер стремился найти старые артефакты… Там были созданы целые институты, направления – Аненэрбе, Туле, Врил…
– Генрих Викторович. Вы думаете… – Анфиса запнулась. – Нам могут мешать вполне конкретные люди?
– Конечно… вы даже не представляете кто.
– А вы… – чуть не вскрикнула Анфиса, – знаете их?
– Откуда? Могу только предполагать. Но ничего не скажу, чтобы не навлечь на вас беду. Это я вам рассказал в общих чертах. Мне самому надо обо всем подумать.
– Вы мне поможете? – с детской непосредственностью воскликнула Анфиса.
– А разве я этим сейчас не занимаюсь…
– Да-да, конечно…
Раздался звонок. Анфиса посмотрела на дисплей. Звонил Лавочкин. Переговорив с ним, она обернулась к Ямпольскому.
– Недалеко от нас находится один мой друг. У него машина, если вам надо, он отвезет вас домой. Вы остановились в гостинице?
– Нет. В квартире моей двоюродной сестры. Она сейчас в Германии, а ключи от квартиры оставила мне. Знаете… отказываться от вашей помощи я не стану. Что-то я себя неважно чувствую после дороги. Если ваш друг любезно согласится меня подвезти…
– Валя не откажется! Сейчас он подъедет.
Лавочкин отвез Ямпольского по указанному адресу, развернулся в обратный путь и задумался. Генрих Викторович был несколько рассеян, не мог сразу набрать номер домофона. Позади них стоял какой-то тип в капюшоне и дышал чуть ли не в затылок, так хотел скорее попасть в дом. А у старика пальцы дрожали. Пока Лавочкин вез Ямпольского, успел рассказать ему о своей тревоге за Анфису. Генрих Викторович его успокоил. Но все равно у Валентина кошки на душе скребли. Ему казалось, что Анфисе угрожает серьезная опасность… Он ругал себя за то, что не поставил вопрос ребром: надо было упросить Ямпольского, чтобы он, в свою очередь, отговорил Анфису от всех этих дел. Две смерти – это не шутка. Тревога за подругу буквально снедала Лавочкина.
По дороге домой Валентин заехал в одно кафе: заказал ужин и бокал вина, чтобы успокоить нервы, но на самом деле занервничал еще больше… Теперь он ругал себя последними словами, обзывал размазней за то, что не смог настоять, чтобы Ямпольский уговорил Анфису бросить это дело. Может, позвонить ему и переговорить на этот счет? Он набрал телефон Ямпольского – они успели обменяться номерами, но старик не ответил. Лег спать? Хотя рано… А вдруг прихватило сердце? Он как-то неважно выглядел. Лавочкин даже довел Ямпольского до квартиры. Тот предлагал ему зайти выпить чаю. Но Валентин отказался…
Когда на третий звонок никто не ответил, Лавочкин покинул кафе и поехал обратно к Ямпольскому.
Дома Анфиса пыталась заняться привычным делом: ей дали перевод, но он у нее никак не шел. Она набрала номер Лавочкина, но тот не отвечал ей. «Вот так, – с легкой обидой подумала Анфиса, – когда надо – не отвечает. Мог бы позвонить, рассказать, как он довез Генриха Викторовича».
Анфиса подумала соорудить ужин, но поняла, что слишком увлеклась диетическими теориями: в холодильнике были только помидоры, огурцы, зелень и пара йогуртов.
