Барченко считал, что в древности существовали тайны, еще не раскрытые современным человеком. Он участвовал в войне, получил ранение, был демобилизован. Ему удалось продолжить свои научные изыскания и составить законченный курс истории древнейшего естествознания. Он читал лекции на частных курсах преподавателей в Физическом институте Соляного городка в Санкт-Петербурге.
Революцию Барченко воспринял как возможность продолжать свою исследовательскую деятельность. Нельзя сказать, что он был в восторге от кардинальных перемен, но ко всему приходилось привыкать… Ради заработка Барченко читал лекции на судах Балтфлота. В них он провозглашал, что золотой век, то есть Великая Всемирная Федерация народов, построенная на основе чистого идейного коммунизма, господствовал некогда на всей Земле.
Скандаровскому следовало не просто подобраться к Барченко, но и завоевать его доверие, иначе выполнить задание не представлялось возможным. Скандаровский прекрасно понимал, что сделать это будет непросто, так как Александр Васильевич был явно не тем человеком, который распахивает свою душу первому встречному. Скандаровский боялся, что он вообще все провалит, хотя гнал от себя такие мрачные и несвойственные ему мысли. Все будет хорошо, твердил он сам себе. Надо бы как-то пойти навестить Розалию…
Для начала ему посоветовали сходить на какое-нибудь выступление Барченко. А там уже действовать по обстановке… Что Скандаровский вскоре и сделал.
Народу в тесном помещении было много. Чадили керосиновые лампы. В воздухе стоял легкий белый туман от облачков пара. Лица слушателей выражали всю гамму чувств: от недоверчивой угрюмости до скрытого восторга. Речь лектора лилась почти без остановок. Он рассказывал о былом золотом веке человечества, о том, что когда-то существовала древняя культура, при которой люди обладали куда большими возможностями, чем сейчас: умели левитировать, передавать мысли на расстоянии.
Скандаровский внимательно осматривался вокруг. Ему казалось, что он буквально физически ощущает эту толпу: ее ожидания, наивные мечты о светлом будущем. По мере изложения захватывающей истории, которую человечеству уже пришлось пережить, лица слушателей становились все восторженней, мягче, радостней. Эти суровые матросы, красноармейцы слушали лектора как ребятня, которой рассказывают увлекательную сказку. «А ведь они и вправду в сущности дети, – подумал Скандаровский. – Жестокие, упрямые, какими бывают малыши. А когда им говорят обо всяких чудесах и небылицах, верят всему без оглядки. Это ведь свойство детской натуры».
После окончания лекции Барченко стал протискиваться к выходу через толпу. На улице Скандаровский незаметно вырос рядом с ним.
– Позвольте представиться… – начал он. – У меня есть к вам дело…
– Простите, я очень спешу, – добродушно ответил ученый. – Может быть, в другой раз. К тому же я устал…
– Но это дело не терпит отлагательств.
– Но кто вы?
– Это я и хочу вам объяснить.
Сказав заветный пароль, то есть сославшись на человека, о котором ему сказал Чапеллон, Скандаровский увидел, как вздрогнул Барченко.
– Ну что ж… – сказал он с расстановкой. – Тогда прошу ко мне в гости… Только не обессудьте, обстановка у меня более чем скромная.
– Ну что вы! – с чувством откликнулся Скандаровский. – Разве могут быть какие-то тут извинения. Времена такие, что даже объяснения не требуются.
В квартире Барченко провел его в комнату, где в печке весело плясал огонь. Жена хозяина поздоровалась с гостем, о чем-то тихо переговорила с мужем и ушла.
– О чем вы хотели со мной поговорить? – несколько резковато спросил Барченко.
Скандаровский прищурился. Здесь самое главное было – не торопиться. Не давить на собеседника. Иначе он замкнется и не станет с ним разговаривать. А ему надо втереться в доверие к Барченко, стать своим. А это весьма непросто… Да, он сослался на человека, знакомого Барченко. Это – его первый шаг к нему. Нужно, чтобы следующие движения не спугнули его. Следует все сделать грамотно, аккуратно…
– О ваших трудах, – негромко проговорил Скандаровский, – ими весьма заинтересовались влиятельные люди.
Барченко по-прежнему молчал. Огонь в печи бросал отблеск на его лицо. Оно выглядело то мрачным и суровым, то напротив – расслабленным и спокойным.
«Всего лишь причудливая игра теней, – подумал Скандаровский. – А как все сразу меняется за какие-то секунды». Неожиданно он вспомнил умершего барона, предсказавшего великие потрясения. Тот был прав, мир сошел с ума, и конца-краю этому не видно…
– Мы знаем, – сказал Скандаровский, – что вы давно интересовались феноменом психического влияния на людей. С этой целью вы ездили на Ловозеро и Сейдозеро, побывали в Индии. Пытались идти по следам мадам Блаватской.
При этих словах Барченко сделал протестующий жест, но Скандаровский не дал ему ответить.
– Нет, я хотел сказать не то, что вы являетесь последователем основанного нашей соотечественницей учения о теософии, вы идете своим путем и пытаетесь черпать мудрость в великих восточных учениях. Индия является колыбелью человечества и хранит истину.
Барченко все так же не смотрел на него. Его завораживал огонь…
– Сейчас при строительстве нового государства ваши знания, опыт будут востребованы как никогда. Вам предоставят все условия для научной практической дельности.
– Вы думаете, что сейчас это кому-то нужно? – в голосе ученого прозвучали нотки горечи.
Скандаровский выдержал эффектную паузу.
– Не просто нужно, а необходимо. Позарез. Вы читали лекцию о «золотом веке человечества», который был когда-то. Разве сейчас мы не можем возродить его? – теперь голос Скандаровского звучал тихо, вкрадчиво. – Только подумайте, вы присутствуете при начале грандиозного строительства передового общества и нового человека. Такого еще не было в истории.
Теперь Барченко оторвался от созерцания огня и внимательно посмотрел на своего собеседника.
– История пережила многое…
– Такого она еще не знала…
– Вы исполнены оптимизма, боюсь, что неоправданного, Лев Степанович.
– Почему? Это не оптимизм, это знание, базирующееся на данных научных исследований. Новый человек уже на пороге. Но ваши знания… непременно должны быть востребованы, уважаемый Александр Васильевич. Я думаю, что вам необходимо связаться с нашим светочем в области наук, человеком, которого вы, конечно, знаете, Владимиром Михайловичем Бехтеревым. Вам напишут письмо, мы дадим вам знать, – опять Скандаровский подчеркнул слово «напишут», «мы», чтобы ученый понимал – он, Скандаровский, действует не сам по себе, а от имени всесильной могущественной организации.
Барченко снова перевел взгляд на огонь.
– Хорошо. Я согласен.
Прошло четыре года…
* * *
Скандаровский сидел и записывал все по порядку в толстую тетрадь, как его научил этому Чапеллон. Александр Васильевич Барченко познакомился с Владимиром Бехтеревым, поскольку эти два исследователя близко соприкасались в своих научных опытах и экспериментах. Встреча их состоялась в 1920 году, когда Барченко был приглашен выступить с научным докладом «Дух древних учений в поле зрения современного естествознания» на конференции Петроградского института изучения мозга и психической деятельности (Института мозга). Там судьба и свела его с академиком Владимиром Михайловичем Бехтеревым, под руководством которого Институт мозга с 1918 года занимался опытами и научным объяснением феноменов телепатии, телекинетики, гипноза. Наряду с клиническими исследованиями в институте велась апробация методов электрофизиологии, нейрохимии, биофизики, физической химии. Барченко работал здесь над созданием нового универсального учения о ритме, которое можно было применить как к космологии, космогонии, геологии, минералогии, кристаллографии, так и к явлениям общественной жизни. Позднее он назовет свое открытие «синтетическим методом, основанным на древней науке». Это учение он изложит в книге «Дюнхор». По представлению Бехтерева, Барченко был командирован в Лапландию для исследования загадочного заболевания «мерячение», в район Ловозера. Скандаровский перенесся мысленно туда, в экспедицию, участником которой был.
