– Об экспедиции говорили?
– Конечно, он признался, что давно хотел побывать в тех местах, для него это – большая честь, и он сделает все от него зависящее, чтобы все прошло как надо, без сбоев и организационных накладок. Поделился тем, что приходится вникать во все – в каждую мелочь. Но его это не страшит, наоборот, чем больше он сейчас во все вникнет, тем легче будет потом… Он был рад и горд этой миссией. Но никакой одержимости я в нем не почувствовала.
– Мужчины – народ скрытный. В отличие от вас, женщин, имей это в виду.
Анфиса подняла на него свои светло-голубые глаза, и Лавочкин просто утонул в них.
– Буду знать, – усмехнулась она.
Он хотел спросить, а что же было потом, когда Салаев подвез ее к дому, предложила ли она подняться к ней… Посидеть, попить чай. А потом… Вот что было «потом»? Этот вопрос сейчас Лавочкина мучил больше всего. И он ничего с собой не мог поделать. Но Анфиса, видимо, решила не делиться с ним былыми тайнами. А спрашивать было неприлично и неудобно. Всегда надо уважать чужое личное пространство, как говорила ему Олимпиада Андреевна…
– Мы поговорили еще о том о сем, потом распрощались, и я пошла к себе, а Салаев уехал.
У Лавочкина отлегло от сердца… Сразу стало так хорошо, что он был готов на радостях обнять весь мир.
– Но почему Луиза молчала? Мы не были с ней близкими подругами, но могла бы и поделиться… Она рассказывала о своих любовных переживаниях, но об отце – ни слова.
– Она же сказала, что все, что касается семьи, для нее – священно.
– Все так, все так, – задумчиво протянула Анфиса, накручивая локон на палец.
Посидев еще немного, Лавочкин ушел, взяв с Анфисы слово, что, если будет что-то подозрительное, она позвонит ему в любое время дня или ночи.
Глава двенадцатая. Старые друзья и новые тайны
Уходя на чужбину, не оборачивайся.
Пифагор
Англия, 1928 г.
* * *
В Англии Скандаровский был впервые. Он старался не смотреть по сторонам, хотя взгляд помимо воли цеплялся за кусок зеленой жизнерадостной лужайки или за дом из кирпича, такой ладный и добротный, что сразу становилось понятно, что поговорка: «мой дом – моя крепость» родилась именно здесь, на английской земле.
Его ждал к себе Чапеллон. Он вызвал его из России, Скандаровский написал, что приедет позже, через несколько месяцев, сейчас у него неотложные дела, но Чапеллон настоял на своем. Скандаровский, оставив все, приехал в Англию. В дороге, когда он плыл на пароходе, его укачало, он боролся с приступами дурноты, все в такие минуты виделось в мрачном безнадежном свете… Терзали мысли, что его вообще могут уволить, а ведь место, где он сейчас работал, было хорошим, с перспективами повышения. Дочка уже ходила в школу. Наташа тоже вроде смирилась со всеми переменами, которые произошли после революции. Теща умерла, как только узнала, что сожгли фамильную усадьбу. Следом за ней скончался тесть…
Невольно Скандаровский сердился на Чапеллона. «Ему хорошо, – думал он. – Сам себе хозяин. Вольная птица. А мне неизвестно как еще аукнется этот вояж». Скандаровский вспомнил, как начальник, нахмурившись, подписывал заявление, что ему нужно поехать к родственникам в Англию (так его научил Чапеллон). Этот взгляд Семена Викторовича Скандаровский буквально ощущал на себе – пронизывающий, колючий, неприязненный.
– Вы не проедете? – спросил Скандаровский таксиста.
– Нет, скоро будем.
Нужный дом показался за поворотом…
«Вот где обитает Чапеллон, – подумал Сканадровский, – весьма недурственная обстановка…»
Дверь ему открыл все тот же Ами, индийский слуга, который, казалось, не изменился ни капельки.
– Добрый день, Ами!
Тот отвесил поклон и пошел вперед.
Чапеллон ждал гостя в небольшой овальной комнате, стоя у окна. Когда Скандаровский вошел, резко повернулся к нему и направился навстречу.
– Здравствуйте, мой друг! – Чапеллон энергично пожал ему обе руки. – Рад вас видеть, хорошо, что вы приехали, отнеслись серьезно к моей просьбе. Но все разговоры потом. Наверное, вы сейчас хотите принять ванну и пообедать. Ами приготовил нечто необычное. Я хотел побаловать вас.
Чапеллона Скандаровский не видел пять лет. Последний раз они разговаривали в 1922 году перед самой высылкой из Советской России писателей и философов. Да, пять лет пролетели как один день. Кто бы знал-ведал…
– Ами покажет вам вашу комнату. Не знаю – надолго ли, но пока вы здесь.
Скандаровский хотел спросить, что он имеет в виду, но понял, что устал. Горячая ванна – это то, что ему нужно сейчас. А потом – обед.
Когда он вошел в комнату вслед за Ами, стол был уже сервирован.
– Вы немного поправились с момента нашей последней встречи, – с легкой улыбкой сказал Чапеллон.
– Размеренная жизнь располагает.
– Размеренная? – Чапеллон сложил руки домиком. – Вы не ошиблись, мой друг?
– Сейчас в России все с трудом, но налаживается. У меня, как вы знаете из моих писем, неплохие карьерные перспективы на работе, начальство меня ценит и продвигает. Так что… – фразу Скандаровский не закончил.
– Я все знаю, – Чапеллон посмотрел на него с улыбкой. – Но все же мне кажется, что вы глубоко ошибаетесь.
– В чем?
– В том, что жизнь налаживается, – собеседник Скандаровского открыл крышку, которая накрывала блюдо с едой. Аппетитный запах защекотал ноздри.
– Горячо рекомендую эту пищу богов. Ами бесподобно готовит.
Мясо ягненка в сливочном соусе со спаржей таяло во рту. Какое-то время они ели в молчании, иногда Скандаровский украдкой смотрел на Чапеллона: тот тоже несколько изменился со дня их последней встречи. В отличие от Скандаровского, Чапеллон похудел, волосы поредели, на затылке просвечивала лысина. Щеки впали, а нежно-розовый румянец поблек. Взгляд англичанина стал еще более твердым, а когда он прищуривался, то складывалось впечатление, что за тобой наблюдает большая нахохлившаяся птица. «Сколько, интересно, ему лет, – подумал Скандаровский. – Сорок, пятьдесят, больше?»
Принесли кофе с маленькими апельсиновыми кексами.
– Кексы свежие.
– Выпекал Ами?
– Нет, – Эдуард Чапеллон улыбнулся. – Готовые. Прекрасная кондитерская неподалеку. Кексы Ами берет там… Сигару не хотите?
– Давайте…
– Наверное, в России сигарами не баловались?
– Нет.
– Это удовольствие для ценителей… Настоящие сигары не так легко найти, изготавливают их тоже особым способом. Предлагаю пройти в библиотеку. Там мы сможем поговорить.
Окна библиотеки выходили в маленький садик.
