– Эй! – позвала Анфиса. – Эй… Кто вы?
Человек повернулся к ней. Он был одет во что-то напоминающее длинную крутку с капюшоном. Анфиса вдруг увидела, что это мальчишка-подросток – бледное скуластое лицо, темные глаза. Смотрит на нее не мигая.
– Добрый вечер… Рада вас видеть. Случайно попала на этот остров. Промокла вся, – Анфиса говорила торопливо, задыхаясь.
Мальчишка смотрел на нее молча.
– Ты местный?
Он по-прежнему не отвечал.
«Может быть, парнишка немой», – мелькнуло у нее в голове.
– Можно мне погреться?
Не дождавшись ответа, Анфиса придвинулась ближе к костру, но огонь был слабый, почти не грел. Ей захотелось снять с себя одежду, просушить ее, но неудобно…
Внезапно, словно услышав ее мысли, незнакомец протянул ей одежду, которая лежала рядом с ним. Девушка быстро переоделась. Мальчишка все также смотрел на огонь… Одежда как-то странно пахнет, будто она слишком долго лежала в отсыревшем сундуке, но Анфиса не обратила на это никакого внимания. Она была рада этой сухой одежде.
– Спасибо!
Сидящий у костра кивнул, протянул ей фляжку. Анфиса взяла ее и жадно глотнула воду… Свет от костра упал на лицо мальчишки, проявил небольшой шрам над бровью.
– Как тебя зовут? – спросила она.
Он ничего не ответил, но стал чертить буквы на земле тонким прутиком. Анфиса внимательно следила за этими знаками.
– Игошка?
Тот утвердительно кивнул.
Анфиса смотрела на костер… Треск от рогов становился то громче, то тише. Языки пламени бросали причудливые отсветы вокруг. Слышны были еще какие-то непонятные звуки: казалось, что это топает ногами маленький народец – чудь, ушедший под землю. Огонь костра светло-желтый, почти белый, молочный, он грел едва-едва. Анфиса устроилась совсем близко к огню, пытаясь согреться. Ее глаза уже слипались. Незаметно она заснула…
Девушка открыла глаза от внутреннего толчка. Она огляделась и в первое мгновение не поняла, куда попала и что здесь делает. Наконец она вспомнила все, что с ней случилось вчера: встречу с тем страшным типом, свое падение в озеро, заплыв до острова Роговый. Но вчерашнего мальчишки рядом уже не было. «Куда он делся, – подумала она. – Как же я доберусь до берега…» Костер уже догорел, оставив золу не черного или серого, а необычного бело-золотистого цвета. Ее брюки и кофта лежали рядом. Анфиса машинально сунула руку в карман одежды, которую ей дал вчерашний незнакомец, и нашла там нож – старый, со стертой надписью: «Дорогому Льву от папы. Расти смелым и умным». Чей-то нож, который отец подарил сыну. Рядом дата… 1906 год. С ума сойти! Более ста лет ножу!.. Она переоделась в свое, нож взяла с собой.
Анфиса пошла к берегу и увидела маленькую – на одного человека – лодку. Села в нее, взяла в руки весло. Лодка скользила по озеру быстро, почти бесшумно. Солнца не было, день выдался пасмурный…
Когда Анфиса обернулась и посмотрела на остров, ей показалось, будто он тает в тумане, вокруг него клубится легкая серая дымка.
Через какое-то время девушка причалила к берегу – как чудно, напротив той самой пещеры! По ее телу пробежала невольная дрожь… она вышла на берег и услышала тот самый голос:
– А ты живучая. Сучка! Не ожидал.
Мучитель уже поджидал ее. Он смотрел на Анфису, раздвинув губы в улыбке.
– Добро пожаловать на эту землю!
– Кто вы? – спросила Анфиса.
– Какая тебе разница? Ты не знаешь меня, но мне известно, кто ты. И этого достаточно.
– Откуда вы знаете меня?
Он на минуту задумался.
– Мы знакомы заочно.
– Заочно? – удивилась Анфиса. – Как это?
– Очень просто. Я знал твою бабку. Аглаю. Костомарофф. Разве не так ее звали? Я не ошибся?
Девушка вздрогнула.
– Да. Так. И что? – в ее голосе прозвучал вызов.
– А ты храбрая маленькая сучка. Другая бы уже тряслась от страха, но не ты. Проклятая порода. Я запомнил твою бабку, потому что невозможно было забыть обстоятельства, при которых мы встретились. Это был май. Замок в окрестностях Берлина. Молодая, красивая Аглая Костомарофф с необыкновенно голубыми прозрачными глазами и я, семилетний мальчишка, у которого два дня назад взрывной волной убило мать. А отец был неизвестно где. На фронте или в Берлине. Я остался один, слуги разбежались, я умирал от страха, голода и холода. Ваши войска, которые уже были на нашей земле, мечтали освободить ее от фашизма. Но у них имелись и другие задачи. Твоя бабка, Аглая Костомарофф, как переводчица, знавшая несколько языков, была командирована со специальной миссией – поиска культурных ценностей и документов. Это я узнал, конечно, позднее. В нашем замке хранились ценные документы и произведения искусства. Мой отец был поклонником оккультизма и ближайшим другом Карла Марии Виллигута, наша коллекция представляла несомненный интерес для твоей бабки. Она обошлась со мной ласково: меня напоили-накормили. Я помню, как я впервые увидел ее. Одно крыло нашего замка было разрушено, шумели подходившие танки. Я знал: моя мать, слуги в замке говорили, что русские пришли нас убить. И вот в этих руинах замка появляется сказочно прекрасная Аглая Костомарофф, которую я ненавидел, потому что она пришла нас убивать.
– Не мы пришли к вам, – негромко сказала Анфиса. – Но мы должны были закончить. Как писал один наш поэт про итальянцев, но то же самое можно сказать про немцев: «Разве я приходил с пистолетом/ Убивать итальянское лето,/ Разве пули мои свистели над священной землей Рафаэля…»
– Что-то подобное сказала и твоя бабка. Она пробыла в замке два дня, вывезла все, что нашла. Потом уехала со словами: «Скоро все закончится!» Эти дни она разговаривала со мной. Она же хорошо знала немецкий. Но я большей частью дичился и молчал. Однажды я заметил, что, когда она наклонилась, у нее из сумочки выпала маленькая фотография, но твоя бабка этого не заметила. А когда она отошла, я подобрал этот снимок. Там на обороте были ее фамилия и имя. Так я узнал, как звали мою благодетельницу, которая вывезла ценности из нашего замка. В том числе древние оккультные рукописи… Она помахала на прощание рукой, когда уезжала. Говорила, что мне не надо бояться. Скоро для меня настанет новая жизнь. Все люди будут равны, не станет болезней, голода, отчаяния. Впереди светлое будущее, которое строят они, люди в Советском Союзе. Она при этом сияла. О, эти лица победителей! Триумфаторы всегда подобны богам. И я, и твоя бабка – мы оба знали, что она в любой момент может погибнуть от случайной шальной пули, от взрыва, но она верила во что-то, что было выше ее, и была готова отдать за это жизнь без колебаний. Я ненавидел ее, но не признавать великолепие молодой, красивой девушки, которая играла со смертью, даже я, семилетний мальчишка, не мог.
Он стоял напротив Анфисы – массивный, мощный, даже несмотря на свои годы.
«Что мне делать?» – думала девушка.
