После того как водитель дал дружеский совет, я прониклась к нему еще большей симпатией. Друзей много не бывает, а особенно в таком незнакомом и странном месте.
— Ни политика, ни личная жизнь Яна Макильских меня не интересует, — честно призналась я.
— Вот и отлично!
Своей личностью биомаг интересовал меня меньше всего, но он пригласил меня для работы со своими детьми. Про них мне совсем ничего не было известно.
— А дети?
Юрек приподнял брови и как-то странно на меня посмотрел.
— Думаю, со временем вы друг к другу привыкнете, — выдержав паузу, ответил он и, видно не желая продолжать разговор, заглушил мотор и выскочил из машины. Проворно обежал паромобиль и открыл для меня дверь.
— Леди Мон… — Юрек учтиво протянул ладонь. — Прошу.
Опершись на его руку, спрыгнула с высокой подножки. На душе отчего-то сделалось неспокойно, и, повинуясь инстинкту, я подняла глаза. В стрельчатом окне башенки с красной крышей увидела две детские фигурки. Выражения их лиц на таком расстоянии я рассмотреть не могла, но ясно чувствовала, что дети смотрят на меня. Улыбнувшись пошире, я подняла правую руку и энергично им помахала. Они же в ответ на мое приветствие даже не шелохнулись.
Улыбка сама собой сползла с лица.
— Вот, кажется, наше знакомство и состоялось, — пробормотала я себе под нос. Ну что ж, назад пути нет. Я подхватила подол своей новой зеленой юбки и принялась подниматься по каменной лестнице к массивным резным дверям.
Бабочка встрепенулась, но не улетела.
— Хоть ты не улетай, останься рядом, — прошептала я ей.
С Юреком мы преодолели двадцать четыре ступеньки, и, как только подошли к двери, она перед нами открылась.
Глава 20
Мы оказались в холле.
Здесь царил таинственный полумрак, и мое внимание мгновенно привлек главный источник света: причудливая, подвешенная к высоченному потолку люстра с расходящимися в разные стороны хрустальными веточками с голубоватой подсветкой. На ветвях между прозрачных листьев были прикреплены голуби, бабочки и стрекозы из разноцветного стекла. До того они показались мне настоящими, что кажется, тронь пальцем — и взметнется веселая стайка к самому своду. Я рассматривала, задрав голову, и никак не могла налюбоваться этой красотой.
— Снек, проводи леди Мон в ее комнату, — послышался за спиной голос Юрека, выдергивая меня из оцепенения.
Только теперь я заметила, что передо мной возник высокий пожилой мужчина в черном смокинге. Юрек передал ему мой старенький саквояж.
— Снек, дворецкий. К вашим услугам, — слегка наклонив стриженную под ежик седую голову, произнес он.
— Добрый день, — поздоровалась я и изобразила некое подобие реверанса. — Зовите меня Мон.
— Следуйте за мной, — учтиво проговорил Снек и начал двигаться как цапля. Приглядевшись, я заметила, что дворецкий стоял на механических ногах. Это были не простые протезы. Человек состоял наполовину из механических деталей, собранных из поршней, упругих пружин и трубок, наполненных темно-зеленой жидкостью. Металлические соединения, выкрашенные в черный цвет, сделаны так изящно, не то что наши с папой роботы. Святые угодники! Но подобные эксперименты запрещены законом! Неужели биомаг Ян Макильских так запросто нарушает правила, установленные самим императором? Это что же получается, я теперь автоматически становлюсь сообщницей? Надо этот момент уточнить… Сердце сжалось, а к голове прилил жар от второго недоброго «открытия»: уж не для опытов ли меня сюда пригласили? Пришла единственная здравая за день мысль: «Бежать!» Повернулась к Юреку, но тот уже прощался и закрыл за собой дверь. Поглубже вжавшись в свой болоньевый плащ, на ватных ногах, я последовала за дворецким.
Холл, раскинувшийся по обе стороны от входа, казалось, занимал добрую половину замка. Мы двинулись направо.
— Слева хозяйственные помещения, — пояснил дворецкий на ходу. — А мы следуем на второй этаж, где располагаются спальни, библиотека, кабинет и дальше, в самом дальнем крыле, лаборатория господина Макильских.
В тусклом свете газовых рожков я заметила широкую деревянную лестницу на второй этаж и, не доходя до нее, высокие дубовые двухстворчатые двери.
— А что здесь? — спросила я, когда мы поравнялись с закрытыми дверьми.
— Гостиная, — коротко ответил Снек. — Она заперта. С тех пор, как… не стало госпожи Виолы, мы не ходим туда.
Я догадалась, что речь идет о жене господина Макильских, погибшей около полугода назад при странных обстоятельствах. Собственно, по причине того, что дети остались без матери, меня сюда и пригласили.
— Снек, — позвала я. Дворецкий остановился и взглянул на меня. — Мне бы сначала хотелось познакомиться с близнецами.
Дворецкий кивнул.
— Как вам будет угодно, — проговорил он и продолжил движение. — Я приведу их в кабинет, а потом приглашу вас.
Мы поднялись на второй этаж. Освещение тут стало немного приглушеннее, чем внизу. Коридор, стены которого были обиты резными деревянными панелями, расходился от лестницы в две стороны.
— В восточную часть замка мы не ходим, — строго предупредил Снек, сворачивая налево — как я догадалась, в западную часть замка. — Там находится лаборатория господина.
Живут как в музее: туда не ходим, сюда тоже… Был бы это мой дом — везде бы разрешала ходить! Но вслух произносить свои возмущения не стала. Наши шаги приглушались красным войлочным ковром.
— И что же, он сам следит там за чистотой? — усмехнувшись, спросила я, представляя комическую картинку: Ян Макильских с метлой и тряпками орудует между шкафов с пробирками.
— За порядок отвечают механизмы, которые для этой цели были созданы.
— А… — смутилась я. — Ну да, конечно… Это очень удобно.
Мы прошли пару десятков метров по мрачному коридору мимо библиотеки, нескольких спален и наконец остановились возле двери темно-орехового цвета.
— Ваши покои, — сообщил он и, ловким движением распахнув ее, жестом пригласил меня пройти. Соседняя дверь — спальня близнецов.
Я вошла в залитую солнечным светом комнату. Помещение напоминало мансарду, и, не веря своему счастью, я кинулась к занимавшему целую стену окну. Отсюда виднелась лужайка с деревьями, клумбами и приусадебными постройками, а вдалеке бежала речка. Такая красота, что взгляд было не оторвать. Неужели я каждое утро буду это созерцать?
Дворецкий учтиво прокашлялся, заставляя меня обернуться.
— Я вас оставлю, — сказал он, опуская на пол мой саквояж. — Вы найдете в комнате все необходимое.
— Спасибо, Снек.
Дворецкий довольно кивнул и повернулся к выходу. Так и не успев пересечь порог, он оглянулся и сказал:
— Прошу, не принимайте ничего близко к сердцу. Не забывайте, что они всего лишь дети. Запомните мои слова.
