— Так… уже что-то, — примирительно согласилась я. — Но как вы себя чувствуете?
— Хорошо настолько, чтобы привезти тебя домой в целости и сохранности.
Глава 38
Домой так домой.
Послеобеденное время выдалось теплым, но со стороны Северного Москинска тянулась плотная пелена облаков. Может, и хорошо, что господин Макильских решил вылететь сейчас, не дожидаясь вечернего похолодания.
Пристегивая меня ремнями безопасности и укутывая по горло специальным согревающим чехлом, биомаг то и дело вставлял колкие замечания типа «нашла с кем танцевать» или «стоило отойти, как коршуны накинулись». Не стала в ответ отражать его упреки своими наблюдениями: боковым зрением я прекрасно видела, как расфуфыренные ассистентки не сводили с господина Макильских глаз, когда он со мной разговаривал. Может, со слов Темникова, моего нанимателя и боялись — фигура он и вправду сказать, не для любезных и задушевных бесед, но отчего-то подумалось — приди биомаг на прием к государю один, скучать бы ему не дали. Томные взоры красавиц обещали куда больше, чем разговоры о биомагии. Вот только господин Макильских словно не замечал женских обожающих взглядов…
На возмущения биомага я отвечала совершенно невинным взором и даже хихикнула про себя. Вот что за мужчина? Его отравили, а он про меня думает. Неужели ревнует? Такое поведение не могло не смешить — была в этом хорошая новость. Раз господина Макильских беспокоят вещи, не относящиеся к нашему главному делу, значит, силы у него еще есть — домой должен доставить нас в целости и сохранности.
Когда он удостоверился, что ремни затянуты, а я надежно укрыта, задержал взгляд на моем лице, такой долгий и изучающий, что я поежилась. Вжиматься в кресло было уже некуда! Снова мышкой угодила в ловушку. Неужели в голову ударил дурман от вина с ненастоящим ядом? Но ничего предосудительного Ян Макильских не учинил. Лишь на миг прикрыл глаза, словно вспоминая.
— Я все думал, чем ты на Виолу похожа… — Он дернул плечом. — Оказалось, ничем. Она была утонченной женщиной, холеной, в чем-то расчетливой, всегда знающей, чего хочет. Ты же мне напоминаешь девчонку, которой жизнь недодала возможности развить свои способности.
— Это хорошо или плохо? — спросила я настороженно, такого поворота разговора не ожидала.
Биомаг нырнул на место пилота и повернулся ко мне всем корпусом.
— Это к тому, что вы обе смогли перевернуть мой мир с ног на голову. Когда ее не стало, решил — никогда больше никому не доверю своих мыслей. Никаких ассистенток, никаких друзей. Останусь до конца дней затворником. Но потом задумался. А может, я еще не все мечты реализовал, воплотил не все планы? Может быть, мне, как и тебе, жизнь дает еще один шанс?
Я посмотрела на этого мужчину почти без страха. На его выразительные глаза под кустистыми темными бровями, высокий лоб, на крупный волевой подбородок. А ведь он не из тех, кто будет откровенничать с каждым встречным и поперечным. Да и не похоже, чтобы словами своими он пытался вызвать сострадание. Сказал, словно не поделиться этим внезапно нахлынувшим откровением он не мог. Если бы вслух не высказал — не облачилось бы мысленное в плоть, не материализовалось, не стало реальностью. А так сказано — сделано, нет пути обратного. Будто бы сам себе разрешил мечтать и сам же этому удивился.
Затаив дыхание, я ждала, что же он скажет дальше. Но биомаг молчал и не отводил глаз. Мне захотелось поддержать его мысль, набрала в грудь воздуха, но он тут же, в одну секунду, убил на корню едва зародившуюся мечту, столкнул ее лбом со стеной из фактов.
— И все было бы прекрасно, если бы не новость императора о том, что мой автоматон убил человека.
Господин Макильских сделался таким мрачным, что по коже побежали мурашки, сердце упало в пятки, а в душе сгустились неприветливые, серые тучи.
— Для меня это тоже было ударом, — ответила я.
— Дело даже не в убийстве! — Биомаг оживился. — Вернее, и в нем тоже, но, понимаешь, передовая технология автоматона — это преобразованный компонент из анклава. До меня еще никто его не испытывал. Его никогда не приносили в наш мир. И даже больше, уверен, что о нем никто еще не знает.
— Вы создали механизм бессмертия? — перебив нанимателя, ахнула я. — Про него говорят даже в Северном Москинске!
— Механизм бессмертия — это байки алхимиков.
— Что же тогда за компонент находится в корпусе автоматона?
— В первую очередь нужно заархивировать мои разработки. Потом, когда на меня перестанет действовать порошок, покажу, проведу для тебя экскурсию по лаборатории. Может быть, она изменит твое решение, и из гувернантки мы тебя переквалифицируем в мою ассистентку. Но сейчас я хочу сказать другое — все, что приношу из анклава, я подвергаю тщательной экспертизе. Вполне допускаю, что мой автоматон мог причинить вред животному средних размеров. — Он неопределенно мотнул головой. — Но чтобы убить человека… у него элементарно не хватит мощности.
Ответила я не сразу, мне потребовалось время, чтобы все ниточки сегодняшних событий связать в одно красноречивое следствие.
— Господин Макильских, я правильно понимаю: кто-то специально убил Дэвида Зацепко, чтобы вас потом сняли с должности? Это ужасно! Надо заявить в полицию! — выпалила я на одном дыхании.
— Полиция сейчас не поможет. Будет еще, конечно, следствие — надо же еще доказать, что вашего директора убил мой автоматон. Но пока оно ведется, у Распрыкина развязаны руки. Он думает, что, подсыпав порошок, на время выведет меня из игры, чтобы провести обыск в моем доме в мое отсутствие. Но он не учел моего иммунитета. Похоже, порошок из туманного папоротника на меня вообще не действует!
Заявил это господин Макильских с юношеской бравадой и заговорщически подмигнул. Затем отвернулся, нацепил кожаный шлем, пристегнулся, повернул какие-то рычаги. Загудел мотор.
Мы выехали на взлетную полосу и через минуту оказались высоко в небе.
Погода портилась на глазах. Из голубого небо сделалось серым. Ветер хлестал незащищенную кожу лица, и, кажется, начал накрапывать дождь — в щеки вонзились первые капли. Но всего этого, как и пейзажа вокруг, я не замечала. Большая часть дороги была мною потрачена на размышления — за один день на мою голову обрушилось столько информации, что без ручки и блокнота не обойтись. Прилетим домой, заархивируем секретные данные об анклаве, а потом я засяду в комнате. Постараюсь свести в табличку все факты, может, тогда станет ясно, кто главный враг господина Макильских. А экскурсию мы отложим на завтра, лаборатория никуда не денется.
Неожиданно кабину тряхнуло.
Да так сильно, что, если бы господин Макильских надежно меня не пристегнул, я бы выпала из паролета в два счета. Не растерявшись, я мгновенно уцепилась за края бортов. Не сразу сообразила, что поза сидящего впереди как-то неестественна для пилота, управляющего паролетом. Пригляделась, и правда — голова биомага опущена на грудь, словно он уснул непробудным сном.
