— Сейчас мне придется прочитать одно заклинание, после него все, что знаю я, станет доступно тебе, — сказал он, хмуря брови. — И это не значит, что ты сломя голову начнешь делать то, что покажется тебе правильным и единственно верным. Правило номер один действует отныне и до конца моих дней. Повтори его.
— Никакой самодеятельности, — повторила его слова, словно мантру. — Предельная концентрация только на ваших словах.
— Хорошо, — довольно кивнул биомаг. — После этого мне придется оставить тебя здесь одну. В гибели Виолы больше всего я подозреваю Распрыкина, возможно, и Армина что-то знает, не зря они спелись. Если Распрыкин почувствует что-то неладное, в опасности окажешься ты.
— А если с вами что-то случится?! — встревожилась я и поднялась с собранными перфокартами. В моих руках оказалась стопка высотой в пять толстенных книг. — А если господин Распрыкин еще более страшный человек, чем вы думаете? Прошу вас, возьмите меня с собой, я хотя бы буду рядом с вами в этот момент. Сделаю все-все, что вы скажете! Беспрекословно! Без самодеятельности! Честное слово!
— Прости. Не могу. Больше рисковать я не буду. Сейчас я хочу отдать Распрыкину липовые документы. Ему месяцы понадобятся, чтобы понять, что это блеф. Хватит с меня политики, пусть сами разгребают, а мы тем временем уедем туда, где будем в безопасности. Я позабочусь о тебе и твоей тете, а близнецы будут только счастливы.
Счастья Еве и Августу я желала не меньше, чем их отец. Идея уехать в безопасное место с единственным, самым лучшим мужчиной на свете мне нравилась. Но я так и не узнала, где находится Дин Дон. И ни на йоту не продвинулась в поисках сведений о родителях и их разработках. Посмотрела на встревоженного биомага и спорить не стала. Пойдем по плану, который господин Макильских озвучил раньше. Секретную информацию мы заархивировали. Интересно, что будем делать с перфокартами дальше: сложим в коробку и вывезем из замка или закопаем где-нибудь в саду под кустами рододендрона?
— Что будем делать с этим? — показала я глазами на стопу перфокарт. — Прятать?
— В каком-то смысле. — Ян Макильских внимательно осмотрел мою добычу и после короткого замешательства сказал: — Встань, пожалуйста, между столом и диваном, чтобы ничто тебе не мешало.
Я пожала плечами и сделала, как велели.
Господин Макильских снова принялся водить руками по воздуху и нашептывать какие-то незнакомые мне слова. Некоторое время не происходило ровным счетом ничего. Я смотрела на биомага и любовалась его мужественным подбородком, длинными пальцами, сосредоточенным лицом. Как назло, в этот серьезный момент почувствовала зуд в носу. Не успела опомниться, как дважды чихнула.
— Простите, пожалуйста! — пропищала я, прикрывая ладонью нос в попытках предотвратить новый приступ чихания, но биомаг был слишком собран и отрешен — на такие мелочи не обратил внимания.
Внезапно показалось, что воздух сделался невыносимо густым.
Меня охватила тревога, словно загуляла по венам, окутала с ног до головы. А когда я с трудом совладала с нею, почувствовала мощнейший прилив силы. Это было волнующее, потрясающее и одновременно пугающее ощущение. Заплясали искры, цветовые волны, и я начала видеть другим зрением: все предметы, находящиеся в комнате, стали просвечиваться до мельчайших частиц. Поняла, что без ошибок смогу назвать элементы, из которых состоят вещества и их соединения. Почувствовала, как меня наполняет чистый свет, а вместе с ним неизвестные изображения, схемы, виде́ния, фоточертежи и карты. Я зажмурилась, и образы завертелись каруселью, а затем в виде букв и цифр в стройном порядке стали укладываться в моем сознании, словно записывалась и сохранялась целая библиотека с древними знаниями. Откуда-то пришло понимание, что за владение теперь уже моими знаниями конкуренты господина Макильских не остановятся ни перед чем.
Когда, как мне показалось, последние капли информации устроились в моей голове, меня пронзила резкая головная боль. Я раскрыла глаза, все еще находясь под впечатлением от случившегося. Господин Макильских, обессиленный, лежал на диване, веки были прикрыты. Его поза не была похожа на безмятежный сон. И в таком виде он собирается встречать Распрыкина? Я кинулась к биомагу, но за секунду до того, как сделать шаг, потянула носом и уловила запах дыма. Только никак не могла понять, откуда он доносился. Глянула на свои руки и открыла рот в немом ужасе. Лежащая сверху перфокарта занялась огненными искорками. Я попыталась затушить их рукавом платья, но искры быстро превратились в огонь и разгорались все сильнее.
— Господин Макильских! — отчаянно позвала я биомага, но он меня не услышал.
В огне оказались края всей стопки, искры перекинулись на ткань рукавов выше локтя. Казалось, что огонь решил уничтожить картонки с секретной информацией, а вместе с ними и меня. Я выронила горящие карточки на пол, принялась сбивать огонь на платье. Однако тот и не думал оставлять своего преступного замысла!
Что же скажет Ян Макильских, увидев, что я уничтожила всю секретную информацию, все его труды, которые он так тщательно оберегал от корыстных врагов?!
Пламя с рукавов медленно перепрыгивало на воланы юбки. Не помня себя от страха, я развязала тесемки по бокам корсета и скинула с себя платье. Осталась в майке и панталонах.
Всего за пару мгновений от секретных данных и наряда госпожи Макильских на полу осталась черная горстка пепла.
Глава 44
Но меня это мало заботило.
В потайной комнате господина Макильских, кроме монотонного потрескивания газовых колб, я отчетливо услышала приглушенные шаги и голоса. Только доносились они будто бы из-за стены. Судя по издаваемому шуму, людей было немало. Накатил липкий страх: в доме биомага находились Распрыкин с членами Комитета безопасности.
Прибыли, значит.
Я присела на край дивана и машинально приложила руку ко лбу биомага. Теплый, не горячий. Дыхание как у спящего человека. Сообразила, что единственно верное решение — это оставить господина Макильских там, где он лежит, а самой отправиться на переговоры с гадким Сержи. Сделать умное лицо, представить, что не в панталонах, а в обычном платье. Что значат пять минут моего позора? Главное, постараться убедить их в том, что они ищут записанное в…
Святые угодники!
Да какими же книгами господин Макильских собирался пустить этих людей по ложному следу?
Я сделала глубокий вдох, выдохнула и закрыла глаза.
— Господин Макильских! Именем его императорского величества Николая Александровича, — за стеной раздался громкий и уверенный голос Сержи, — вы обязаны предоставить все ваши исследования Темного анклава.
Этот Распрыкин обладал сейчас немалым политическим весом. Одно его слово могло изменить судьбу не только господина Макильских, но и всех, кто с ним связан, включая близнецов и меня.
— Наш человек обыскивает вашу лабораторию, — констатировал он на повышенной, довольной ноте. — Может, соизволите выйти ко мне лично? Так сказать, облегчить работу.
