— Господин Распрыкин, сюда! — отчаянно донеслось сверху. — Он не дышит!
Все, кто находился в холле, включая меня, непроизвольно дернулись и за пару мгновений вбежали на третий этаж. У раскрытой двери в лабораторию стоял член Комитета безопасности в клетчатом пиджаке и коротких зеленых брюках, с лицом белым как полотно. Руки дрожали. И вообще было видно, что он потрясен до глубины души.
— Вон там! — страшным шепотом проговорил мужчина, вытягивая вперед указательный палец. — Там… Я туда больше не пойду.
Господин Распрыкин грубо оттолкнул его с прохода и вошел в лабораторию. Мы следом. В паре шагов от порога на полу я увидела мужчину. Он лежал на боку, его шея была согнута под неестественным углом. Толкающиеся в проходе люди в военной форме быстро обступили тело.
Сомнений никаких — мужчина был мертв.
Лица его видно не было: он лежал, уткнувшись им в пол. На шее виднелись следы запекшейся крови — кожа на открытых участках начала разлагаться, раскрывая кровоточащую плоть.
— Что произошло? — рыкнул Распрыкин громко.
— Здесь был маленький мальчик… ребенок, — заикаясь, пробормотал член Комитета безопасности. Он держался за дверной проем, не решаясь зайти внутрь лаборатории. — Он поводил руками… и Марк рухнул… замертво. В одно мгновение!
— Не пори ерунды! — зло гаркнул главный биомаг, отчего люди в форме один за другим отступили на несколько шагов. — Может, куда залез? Реактивы, может, какие трогал? Идиоты, сказал же — искать журналы со свежими записями!
От ужасной картины мне сделалось плохо.
Плохо не от случившегося, нет. Хотя видеть бездыханного человека само по себе до одури неприятно. Просто все это до боли напомнило мне историю с голубем, которая произошла в моей комнате в первый день приезда в замок господина Макильских.
Потому-то дышать стало тяжело.
Потому кровь в моих жилах застыла.
Глава 45
Мысль о том, что страшное преступление мог совершить Август, ударила так больно, что я часто задышала. В горле застрял колючий комок, словно при ангине.
Пожалуй, в первую очередь следует поставить в известность господина Макильских.
Однако именно в тот момент, когда я собралась выскользнуть из лаборатории, Сержи Распрыкин произнес:
— Сотрудничество, значит, ну-ну… Приведите детей господина Макильских.
— Детей? — переспросила я бесцветным голосом.
— Вы не ослышались, — ответил Распрыкин с неожиданной резкостью. — Мой человек сказал, что это дело рук маленького мальчика. Слабо верится, но я должен проверить все версии.
— Господин Распрыкин, — неуверенным тихим голосом обратился к нему человек в военном мундире, — мы должны сообщить в полицию. Убийства — это их компетенция. Особенно когда свидетелями… или подозреваемыми являются дети.
Распрыкин просверлил военного глазами, затем еще раз внимательно окинул взглядом присутствующих. Поиграл желваками и сухо сказал:
— Пока дело касается исследований Темного анклава, любые происшествия — это моя компетенция, и ничья больше. За мной стоят серьезные люди. Вы хотите, чтобы я им сказал, что получить разработки нам помешал ребенок?! Ведите сюда детей, обоих!
Сказано это было таким раздраженным тоном, словно еще немного — и новоявленный главный биомаг начнет брызгать ядом. Я сглотнула. Открыла рот с единственным желанием уговорить его не допрашивать детей. Хотя бы до момента, пока господину Макильских не станет лучше.
Но меня опередили.
— Вы правы, но… — Военный запнулся, но мысль свою довел четко. — Господин главный биомаг, мы не можем вами рисковать. Чтобы избежать ненужных жертв, предлагаю вызвать бригаду компетентных биомагов. Кто знает, какие еще ловушки мог тут расставить ваш предшественник. К тому же допрашивать детей без родителя мы не имеем права по закону.
Я выдохнула.
Ну, хоть кому-то, кроме меня, в голову пришла здравая мысль.
А ведь тут еще как посмотреть: разве могут быть доказательством слова представителя Комитета безопасности, что его коллега замертво упал после незамысловатых движений детских рук? С моей точки зрения, нет, недостаточно! Нужно полноценное исследование реактивов, с которыми могла контактировать жертва. И вообще, а вдруг она (в смысле жертва) уже пришла отравленная или больная. Одного прикосновения к колбе с опасным раствором могло оказаться достаточно, чтобы случилась смертельная реакция.
Ответа не последовало добрую минуту. Видимо, вероятность наличия новых ловушек поимела свою силу. Главный биомаг подушечкой большого пальца натер под левым глазом так сильно, что нижнее веко сделалось буро-малинового цвета.
— Ладно. — Решение далось ему непросто. Он повернул голову ко мне. — Сутки вам на то, чтобы ваш хозяин поправился. После чего буду ждать детей и господина Макильских в полицейском участке. Тогда и узнаем, детишки пытаются папины тайны защитить или тут что-то другое кроется. Если к назначенному времени они не явятся, за детьми я сам лично приеду, но тогда, — он скрипнул зубами, — вас никакой закон не спасет.
Тоже мне, властитель мира, ощетинилась я. Без пяти минут как воспользовался положением господина Макильских, а уже корону напялил, раскомандовался. Вмиг вспомнились слова моего нанимателя, когда он пророчествовал про недолгий срок Распрыкина в его новой должности. Уж поскорее бы государь разобрался, так сказать, в компетенциях своей правой руки.
Но головой кивнула, с условиями без выбора пришлось согласиться.
— А ты, — скомандовал главный биомаг военному, посмевшему напомнить о законном протоколе допроса, — распорядись, чтобы бригада биомагов прибыла как можно скорее. Да полицейским сообщи, чтоб осмотрели его, пока не разложился полностью. — И он брезгливо ткнул носком лакированной туфли ботинок жертвы.
Затем Сержи неожиданно сделал шаг в мою сторону, нагнулся. Цепко ухватил меня под локоть и сиплым шепотом произнес:
— Послушайте, Мон, мне в ваши игры некогда играть. Надеюсь, вы понимаете: если вскроется, что кто-то из семьи Макильских нарочно мешает моему расследованию, под подозрение попадаете и вы. Вы готовы повторить участь ваших родителей?
Я вздрогнула и ясно почувствовала, что кровь отхлынула у меня от лица. Сердце нырнуло куда-то в живот, а затем подпрыгнуло и застучало в висках. Несколько мгновений, не мигая, мы смотрели друг другу в глаза.
— Вы знаете про моих родителей?
Серые глаза Сержи были настороженные, испытующие.
— Что вы знаете о моих родителях? — Я повторила вопрос.
— Немного, но вот моему другу известно гораздо больше.
— Как зовут вашего друга? — Мой голос дрогнул.
— А как вам такой расклад: записи господина Макильских на имя человека, знающего ваших родителей?
