Биомаг на миг остановился. Его скрутил припадок дерганого смеха, не иначе нервический. Отсмеявшись, он утер свободной рукой выступившие слезы и спросил:
— Еще есть вопросы?
— Вы знали о том, что он собирается убить свою племянницу?
— Что значит «знал»? — Биомаг будто бы засветился самодовольством. — Я сам и подстроил взрыв в лаборатории Макильских. Дети, правда, пострадали, я даже переживал поначалу. Но выяснилось, что папаша нашел способ задержать их в мире живых. Главное, что после взрыва с нужным результатом господин Темников начал мне доверять. Всецело.
Где-то совсем рядом вновь громыхнуло.
Порыв сильного ветра хлестнул меня по лицу.
— Куда вы меня ведете?
Распрыкин хмыкнул, будто бы я спросила несусветную глупость.
— К залежам благотурина, которые ты будешь нам показывать.
— Вы в своем уме? — ужаснулась я. — Анклав не чудо-пещера, забитая богатствами — приходи и бери что хочешь. Это вы в своем мире без оглядки такого натворили, что волосы дыбом встают! А здесь, знаете ли, воздаяния долго ждать не придется. Вы меня извините, но показывать вам я ничего не буду, и вам рыскать в поисках «бесплатной» энергии не советую. В нашем мире можно найти и другие способы помочь людям.
Господин Распрыкин как-то странно на меня глянул.
— А кто тебе сказал, что мы собрались кому-то помогать? С помощью добытой энергии мы хотим уничтожить всю грязь, всех бесполезных людишек, чтобы на их месте построить совершенный мир!
— Да-да, я уже это где-то слышала. — Я закатила глаза. — Повторюсь — я никогда не смогу разделить ваших идей.
— Тебя кто-то спрашивает? — Распрыкин неприятно засмеялся и поднял перед моим носом указательный палец. — Тебя выбрал оракул господина Темникова.
Я глянула на его руку, что-то странное в ней бросилось в глаза.
Гладкая белая кожа сначала на одной руке, затем на второй медленно пошла серыми пятнами, начала чернеть, вспучилась грубыми выростами, словно кора крепкого дерева, пораженная хворью.
Лицо господина Распрыкина вытянулось.
Ошеломленный, он обратился ко мне:
— Что за… — И не договорил.
Из-за его правого плеча показалось мясистое на вид черное щупальце. Оно обвило в несколько витков шею биомага. Тот в ужасе и отчаянии схватился за удавку, но в руках щупальце проходило сквозь пальцы, распадалось на обычный то ли дым, то ли пар. Но удушающее давление, видимо, было, потому что Распрыкин заверещал. Замельтешил руками, пытаясь сбить с себя поглощающую его тело темноту и обвивающее кольцами чудовище.
Биомаг совсем ошалел, заревел раненым зверем. Он глядел на преобразившееся тело, потом на меня:
— Убери с меня это!
Я испугалась не меньше Сержи.
Если бы только можно было ему помочь! Но я даже не представляла, что нужно сделать, чтобы облегчить его страдания!
В какой-то миг внутри ощутилось что-то четкое и ясное, как будто лопнула тонюсенькая ниточка. Вроде как жил человек не задумываясь, совершал подлости, в погоне за собственной выгодой ломал жизни других людей, а потом… раз — и нет его, полный штиль.
Нет, он не умер.
Ему дали время.
А чтобы осознание собственных ошибок и раскаяние не затягивалось, его оставили для раздумий в новом облике. Сделали частью Темного анклава.
На высоком стволе развесистого вяза, обвешанного мхом и лишайником, проступила светлая, живая трещина. Трещина эта ширилась, пока ствол не расщепился надвое и так, со всей массой ветвей, с зеленой листвой да сучьями, не сделался двумя половинами одного дерева.
Полное сосредоточение и осознание.
Чтобы сделать из себя единое целое, настолько гармоничное, чтобы быть в состоянии нести радость другим. Только при этом условии биомаг вернется в свой мир.
Я поняла, что до Сержи информация дошла.
Он мысленно у меня спросил, что за безумное возмездие?
Какое же это возмездие…
Пусть для Сержи воздействие анклава и выглядело несправедливо ужасным, но рано или поздно он все осознает. Не вся его душа покрылась сажей, остались светлые пятна на задворках его темных деяний, и только поэтому анклав позволил ему выиграть шанс на спасение.
Треск ветвей и сучьев постепенно затих, и вокруг вяза, окутанного непроглядным туманом, установилась мертвая тишина.
Наверное, так и должно случиться с такими, как Сержи и господин Темников, — в анклаве ни один поступок не останется незамеченным.
Мне хотелось только одного — забраться на колени к господину Макильских и свернуться калачиком, а не стоять тут и наблюдать за трансформацией чужого пути! Мысленно я воззвала к душе Темного анклава и попросила немного передыха.
Мне нужно отдышаться.
Я хочу набраться сил.
Какое-то время стояла в оцепенении, не в силах отвести глаза от сучковатого, расщепленного на две половины дерева.
Кругом невозмутимая тишина.
Ни звука, ни шороха.
Воздух был свеж, но висела в нем какая-то дымка от испарений земли и тумана, смешанного с едва уловимым запахом серы.
И среди этой глубокой тишины и безмолвного покоя внезапно раздался такой оглушающий грохот, что земля дрогнула и закачалась. Повсюду разнеслось эхо, небо озарилось огненной вспышкой, а меня саму взрывной волной отбросило далеко от дерева на невысокую песчаную насыпь.
Приподнялась на руках и на покрытых пеплом ладонях увидела проступившую кровь от многочисленных мелких порезов. Голова сильно закружилась.
Затем со такой же мощью, следуя друг за другом с одинаковым интервалом в пару секунд, повторились новые взрывы. Десять или пятнадцать — я сбилась со счета. Каждое мгновение буквально кричало, принизывало вибрацией все вокруг. Порывы ветра усилились. Анклав, совсем недавно находящийся в состоянии покоя, заполыхал языками агрессивного пламени.
Перед тем как провалиться в забытье, я словно сверху разглядела царящий у границ анклава ужас. Императорская армия спешно отступала. Вдоль железной дороги на местах некогда бронированных биостанций дымились глубокие воронки. Кроме одного уцелевшего автоматона, блуждающего у самой кромки анклава (будто потерявшего ориентиры), я распознала повсюду разбросанные металлические детали, принадлежавшие некогда могущественной армии господина Темникова. Стояло оглушительное верещание низших сущностей. И я, словно огромный звуколокатор, воспринимала потоки их сообщений на уровне ощущений. Знала — они возвращаются в свою обитель.
За разноголосым невообразимым шумом мой обостренный слух уловил учащенное дыхание человека. Человека, который остановил целую армию бездушных машин. Человека, о котором мое сердце больно билось последние несколько часов.
