“И ты свалил.”
“Если коротко — да. Слушай, Кат, жеребьёвка кончается. Пришло время решать, что дальше. Что насчёт того, чтобы полетать командой? Как в старые добрые времена?”
“Издеваешься? Или не помнишь, что остаться должен один?”
“После катапультации добивать противника не обязательно. Сечёшь, о чём я?”
Да уж. Секу.
“Мне нужна эта победа, Макс.”
“Я выигрывал в нескольких гонках, Кат. В одной могу и проиграть”.
Ну-ну.
От вирт-разговора меня отвлёк Тринадцатый.
“Он собирается выиграть”, — сказал он.
А то я не понимаю. Хотя надежда была, была…
Но мне нужно время, чтобы привыкнуть к альданской машине. Максимум времени. И потом, вдвоём на начальном этапе веселее. Так что…
“Спасибо, Макс. Я в деле.”
* * *
“На старт” — прозвучала над ангаром команда.
Я развернулась и бегом рванулась к альданской хищной птичке. На привычное приветствие времени не было, но я всё же провела ладонью по борту. Материал ощущался незнакомо и непривычно.
В рамках спецподготовки мне приходилось пару раз летать на реквизированных альданских машинах. К тому же, подобные полёты гоняли на симуляторе. Но где симулятор — и где реальная жизнь?
Кресло пилота более-менее стандартное, а вот панель управления и, что хуже того, виртальная панель совсем другие. У альдов во время полёта перед глазами больше датчиков, данных, графиков. Как не путаются? Впрочем, привычка — дело великое. Жаль только, у меня её нет. А тут ведь вирт подгружает ещё и данные с сервера самой гонки: карту с указанием участников, чат, расшифровку речи комментатора…
— Ввести военный стимулятор категории “А”, — приказала я личному вирту.
— Нежелательно. Организм не дошёл до предписанной стадии истощения.
— Выполнять.
Я ощутила укол инъекции. Перед глазами замелькали числа обратного отсчёта.
Дальнейшее запомнилось мне кадрами, как картинки из допотопного кино.
60 секунд.
Пришёл запрос по связи от Кекса.
Принимаю, позволяю общаться вживую.
40 секунд.
Комментатор выкладывает список повреждений и плюшек — естественно, не называя конкретные корабли. Кому-то достались разбалансированные парные движки; надеюсь, не мне.
30 секунд.
Стимулятор начинает действовать. Фокус зрения сужается, восприятие расширяется. Вывозить альданский вирт стало намного проще.
25 секунд.
Пишет Макс. Он вылетает с других ворот, но обещает прикрыть на старте. Просит продержаться первую минуту.
Продержусь, куда денусь.
10 секунд.
“Я страхую. Слушайся меня неукоснительно”, — сказал Тринадцатый.
Киваю, потому что боюсь говорить с ним вслух. Мало ли?
3.
2.
1.
Ну, полетели.
Я вырываюсь из ангара навстречу космосу, и мне становится спокойно.
Я всегда успокаиваюсь в полёте, это совершенная норма для меня. Все условности, всё человеческое и тупое остаётся там, внизу, на земле.
Тут, за штурвалом истребителя, всем наплевать, что у тебя между ног и чего там девочка должна и не должна; тут всем по шаробени, как ты выглядишь и чем кажешься.
Тут важно только то, кто ты есть. И чего на деле стоишь.
Потому-то в воздухе даже посреди самой жаркой заварухи я чувствую себя уверенней, чем на твёрдой поверхности. Такие дела.
Стартую ещё с двумя ребятами из одних ворот. Тут же ухожу в крутой манёвр, потому что понимаю: именно сейчас, пока я ещё не привыкла к новой машине, им самое время напасть.
Птичка слушается просто богически. У альдов всегда хорошая техника, но эта красотка уж совсем запредельная.
Это любовь с первого взгляда. В такой даже сдохнуть не зазорно, если что.
Смотрю, как дела у моих соседей. Один, судя по инфе, новичок на гонках, слегка трясётся. Не может привыкнуть к машине? Неполадки? Или ему достались те самые проклятые движки? Узнать не успею, потому что второй не спит. За мной он не угнался на манёвре, зато этот зелёный нуб — добыча лёгкая. Пристроиться в хвост, несколько вспышек, взрыв.
Новичок успевает катапультироваться, слава Космосу. Всё же, помирать ради чужих донатов — так себе судьба.
Но второй следует за ним и расстреливает катапультационную капсулу.
— Какого?! — не могу найти цензурных слов, потому вворачиваю ото всей души парочку нецензурных. Это ведь не обязательно, достаточно уничтожить машину! А с пилотом уж как повезёт. Но добивать-то зачем? Это действительно не предусмотрено правилами!
“Если я понимаю верно, тут многие так поступают, — комментирует Тринадцатый спокойно. — Развлекают толпу и избавляются от конкурента.”
Мне от злости тяжело дышать.
Приказы о расстреле выживших после крушения иногда отдаются, да. Больше в порядке исключения, правда, в случае очень тяжёлых боёв и исключительных обстоятельств, когда на кону стоит слишком многое. Но вот так? Серьёзно?
Расстреляв беззащитного человека в шлюпе, соперник поворачивает ко мне. На моём лице почти помимо воли расплывается хищная улыбка.
Я сниму его, что бы там ни было. Такие летать не должны.
— Иди сюда, мразь, — сказала я. — Поиграем.
Я вхожу в ещё один вираж, избегая потенциального удара его дальнобойных пушек. Повезло уроду с жеребьёвкой, наши “Гарпии” — отменные кораблики, особенно усовершенствованные. Мало что может сравниться с ними в боевой мощи… но рядом с альданскими птичками они тяжеловаты на поворотах. Уж я на них летала, знаю, что надо успеть подловить шустрого альда, пока за спину тебе не зашёл…
Странновато это: оказаться не по ту, а по эту сторону.
Бодрит.
— Кат, что у тебя там? — голос Макса в наушниках звучит до сюра привычно. Так ещё и забуду, что мы не в бою, а на дурацких игрищах.
— У меня тут небольшая вечеринка, — говорю ему, петляя меж астероидов, чтобы помешать “Гарпии” прицелиться. — Присоединяйся!
— А, ты же знаешь, малышка — я король вечеринок! Сейчас тут начищу наглую рожу, как в старые недобрые времена, и мотнусь к тебе!
— На связи, — отрубила я, стремительно бросая машинку вниз. В башке зазвенело от перегрузки, но птичка моя послушалась, как влитая. Системы взвыли: заряд плазмы прошёлся в каком-то миллиметре и слегка оплавил правое крыло. Не поняла? Внешние щиты что, вообще не пашут?!
“Похоже, мы выяснили, какая тебе досталась неисправность,” — заметил Тринадцатый.
