— Слушай, Тринадцать, — позвала я, — а как мы теперь жить будем?
— Дружно, — фыркнул он, — если глупостей не станешь делать.
Экий он лаконичный.
— А поконкретней нельзя? Я ж так понимаю, ты не одобришь, если мы сейчас разлетимся в разные стороны?
— Не одобрю, — согласился он спокойно. — Да и тебе такой расклад невыгоден.
— Правда?
— Разумеется. Корабль довольно сильно повреждён, оба шлюза, внешний и внутренний, разрушены. В гипер с такими поломками прыгать нельзя, придётся либо вернуться на Обис, либо сесть в шлюп… и снова вернуться на Обис. Прямиком к твоему дорогому другу Рамино. И потом, корабль — это прямая ниточка к тебе. После твоего выступления на гонках чем быстрее мы от него избавимся, тем лучше.
— Мы, — повторила я задумчиво.
— Да, — пожал плечами Родас. — Будем следовать твоему маршруту, полетим на Дельту. Я так понимаю, ты там собиралась встретиться со своим другом; я тоже, если уж на то пошло, не отказался бы с ним поболтать.
Я прикрыла глаза. Чего ж в ушах так шумит, а? И башка тяжёлая. Ничего не соображаю!
— Значит, все эти россказни о том, что ты якобы не можешь читать мои мысли — враньё?
— Зачем же враньё, — Родас склонился вперёд и будто бы невзначай опёрся на приборную панель. Кажется, не так много сил у этого красавца, как он хочет показать… — Вполне правда. Другой вопрос, что я мог стоять за твоей спиной и наблюдать за всеми действиями. При таком раскладе многие вещи становятся очевидны.
— Допустим. А про Ника как узнал?
— Видел тебя в его воспоминаниях, когда память вернулась.
— Ник терял память?
Родас меня проигнорировал. Он распрямился (движение было слишком экономным и резким, чтобы посчитать его небрежным) открыл одну из панелей, достал питательный гель и принялся пить. Он явно изо всех сил старался, чтобы это не казалось жадным. Вот нашёл же, перед кем выделываться…
— Так что с искином? — спросила я, отведя взгляд.
— Почти закончил, — ответил Родас, запихнув в утилизатор подозрительно быстро опустевший пакет. — И да, у нас проблема: мы недочистили трюм.
— Там кто-то залёг? — удивилась я. — Вроде ж проверяли?
— Не всё, — ответил он лаконично. — Нужно пойти и лично разобраться.
— Нужно так нужно, — я сжала бластер покрепче. Тело отчаянно ныло и просилось на боковую, но я волевым усилием взяла себя в манипуляторы.
Соберись, офицер. Есть работа.
Нехорошие звоночки раздались в моей голове ровно в тот момент, когда Родас направился к одному из контейнеров, закрытых снаружи.
По всему выходило, что не кто-то там спрятался — скорее кого-то там спрятали. И это наталкивало на некоторые мысли.
Уверилась я в своих предположениях, как только Родас открыл контейнер.
Пираты редко оставляют кого-то в живых. И если всё же да, то это делается или для развлечения, или на продажу.
В данном случае было, кажется, два в одном.
Они жались друг к дружке. Симпатичные девушки и парни, явно не из низшего класса — если не обращать внимания на явные следы пиратских игрищ. Но всё было не так паршиво, как могло бы. Товар явно берегли. Просто ломали, чтобы не рыпался потом.
Может, и недостаточно их Родас битой приголубил. Больше надо было. С фантазией там, не знаю, с выдумкой…
— Кто вы? — подала голос одна из девчонок. Видать, в плену недавно; те, кто давно, отвыкают рот открывать без разрешения. — Вы пришли нас спасти?
— Нет, — ответил Родас холодно. — Мы не можем вас отпустить. Но не бойтесь, вы умрёте быстро.
Я стиснула зубы.
С точки зрения оперативной логики Родас был прав. Тысячу раз, чтоб его, прав. Но…
— Отойди, — сказала я, наставив на него бластер. — Медленно. Иначе я выстрелю.
Он повернулся ко мне и выгнул бровь.
— Не усложняй всё ещё больше, — сказал сухо. — Будто сама не понимаешь ситуацию.
— Гражданские, Родас, — ответила я холодно.
— И что нам делать с ними? — спросил он вполне резонно. — Как только они откроют рот — мертвы мы.
Я криво улыбнулась.
Понятное дело, он прав. Но…
— Не в мою смену.
— Мы будем молчать, — встрял какой-то парень. — Слова не скажем!
Родас закатил глаза.
Ну да, мы оба понимаем, чего можно наобещать в таких обстоятельствах. И знаем, как такие обещания обычно выполняются. Спойлер — никак.
Но и позволить убить их я просто не могу.
— Опусти оружие, — бросил он. — Это приказ.
— Ты не моей армии генерал, чтобы приказы тут отдавать, — оскалилась я. — Отойди от гражданских. Не хочу чувствовать себя хуже пиратов.
— А я не хочу тебя убивать, — оскалился он. — Но, видимо, придётся. Предупреждал же: никаких глупостей.
— Они просто пленники, Родас, — заметила я. — Как был недавно ты.
Он склонил голову набок:
— И это повод лезть в мои дела?
Я хотела ответить, но дыхание в груди спёрло. Искин бешено застрочил что-то, но глаза заслезились, умная линза отслоилась, и читать стало невыносимо тяжело.
В груди было очень, очень больно.
— Хватит, — попросила я тихо.
— Хватит — что? — спросил Родас.
А потом вдруг оказался рядом со мной.
Мне уже было всё равно: я осела на пол, хватая ртом воздух в судорожной попытке вдохнуть. Мир перед глазами чернел, и последнее, что я уловила — шок в глазах Родаса и голос самой смелой из пленниц, что-то твердящей про сердце.
Потом наступила темнота.
* * *
Просыпалась я тяжко.
Даже не могу вспомнить второго раза, когда мне по жизни было бы так же паршиво.
На ум приходит, правда, тот случай в учебке, когда мы с парнями упились какой-то контрабандой протащенной палёной дряни. Тогда ещё наш куратор, зараза, просёк, как нам паршиво, и выгнал на марш-бросок в полной выкладке. Как вспомню, так вздрогну… Или тот раз на покрытой джунглями планете Бе-Дари-Ту, когда во время падения нарушилась герметичность моего боевого костюма. Тогда я, несмотря на все возможные вакцины, которые нам ставят пачками во избежание, таки подхватила какую-то особенно хитровыкрученную местную заразу. Штормило так, что мама не горюй — думала, откинусь. Ребята тогда еле на горбу до базы дотащили…
Так вот, если те два случая плотно замиксовать, то получится примерно моё нынешнее состояние. Только добавить ещё чувство, будто у меня по груди увалень Бон из снабженцев потоптался. Всеми своими ста сорока стандартными кило.
