С него открывался прекрасный обзор дома лорда Тропса. Девушка ни на секунду не забывала, зачем она залезла в пустующий дом на аллее аристократов.
Покрытое слоем грязи и пыли стекло плохо просвечивало. Только это было ей на руку: так меньше вероятность, что её заметят с улицы.
До полуночи Лиса наблюдала за особняком хранителя сокровищ. Через два часа после наступления темноты в его доме погас свет во всех окнах, слуги ушли через чёрный ход, а охрана выступила на обход территории. Лисица знала, что многие аристократы пользуются услугами приходящей обслуги, но не предполагала, что лорд в неизвестно каком поколении тоже будет этим грешить. Ведь всем известно, что это небезопасно.
Из-за постоянной текучки существ в агентствах, предлагающих услуги приходящего обслуживающего персонала, настроить магическую защиту дома под каждого нового человека и предупредить охрану про неожиданные замены просто невозможно.
Это была огромная удача для Лисы. Хоть она и не собиралась переодеваться в служанку или поваренка – все равно будет выглядеть слишком подозрительно и вызывающе, оборотница планировала поступить хитрее. Оставалось дождаться удачного момента, а, значит, продолжать следить за лордом Тропсом.
Три дня наблюдения для лисицы слились в один нескончаемый осмотр территории особняка напротив. Девушка убедилась в том, что лорд Тропс – неисправимый пароноик: его охрана прочесывала весь сад вокруг дома каждый час, с интервалом десять минут ходил патруль по тропкам территории поместья так, что в дежурстве всегда было двое здоровых парней и один среднего телосложения мужчина – оборотни и маг, так решила Лиса. В самом доме всегда были зашторены все окна и, скорее всего, закрыты на замки, судя по количеству охраны.
Сам хранитель отбывал из дома ровно в семь тридцать утра и возвращался в шесть вечера. Уходя, он самостоятельно запирал парадную дверь и, соответственно, сам её отпирал, когда приезжал из Сокровищницы правителя. Увидеть, что именно он делал с замком дома, лисица с такого расстояния не могла, но старый маг несколько долгих минут стоял возле дверей и только потом уезжал или входил.
«Магическая защита? Сложный механический замок?» – задавалась Лиса вопросами, напряжённо вглядываясь в ссутуленную спину лорда. Магия девушку не пугала, а вот с замками на дверях у неё могли возникнуть некоторые проблемы, глядя на свои такие разные руки, думала она.
Момент, когда Тропс уезжал и приезжал – были самыми полезными для наблюдения за все время, проведённое на чердаке. Самым же интересным оказался герцог Рейдж.
Он мог по несколько раз в день посещать свой дом, словно он работал в нем. И к нему часто приезжали то подчинённые, то другие на вид люди, а, может, и другие создания именно в особняк, который ей очень понравился особенно при свете дня.
Если все строения на улице Меланира были в основном из тёмного дерева и камня, то дом герцога – дознавателя построили из белого камня с темно-коричневыми декоративными элементами на его углах. Большие окна в пол с рамой в цвет шоколадной декоративной отделки часто были растворены нараспашку, пропуская свет и воздух внутрь.
«Вот, кто совсем не боится воров», – улыбалась про себя лисица, – «и не зря: только больной на голову пойдёт грабить главу Управления дознания».
Сам герцог постоянно мелькал в большом окне с балконом на втором этаже двухэтажного дома. Это были его личные покои – три комнаты, соединенные между собой: спальня, гостиная с выходом на балкон и кабинет, в котором мужчина работал, предпочитая его Управлению дознания.
В последние дни Рейджа одолевало раздражение и беспокойство: все шло не так! Никаких зацепок на месте ловушки он не обнаружил, когда отправился туда на следующий день: не осталось ни следов аур, ни отголосков магических заклятий. Даже печать у алтаря исчезла, словно её там и не было вовсе. Место выглядело давно заброшенным и запущенным и не сохранило ни единого отпечатка недавних событий.
К тому же не нашлось и тело его шпиона. Сыщики буквально рыли носом землю на много миль вокруг, но это ничего не дало. Ни магически, ни по запаху парня не нашли. Главе Управления дознания так и пришлось объявить его пропавшим без вести, хотя он лично видел его окоченевший труп. Сделано это было потому, что ему не хотелось общаться с родителями умершего. Не любил он эмоциональные терзания людей. У него от них трещал ментальный щит, отчего болела голова, и сводило зубы.
«Пусть лучше так», – подумал Себастиан Рейдж, подписывая очередное постановление о поиске пропавшего, – «чем все эти слезы и слюни. Терпеть не могу».
Особенно его разочаровало отсутствие вестей на предыдущее постановление: недолисицу никто не нашел. Более того, ее никто не видел и не знал даже! Никаких данных о ней не было ни в столичном архиве, ни в посольстве лис, где они держали все сведения об оборотнях своего вида в Ардарии.
Девушки словно не существовало никогда, но он же её видел! Не привиделось же ему из-за потери крови! Не могла же галлюцинация его излечить от смертельной раны!
Мысли на эту тему все чаще посещали его, заставляя сомневаться в своих способностях. Как сильнейший менталист в стране, он легко мог отличить ложные воспоминания от настоящих. Только теперь начинал сомневаться, что же произошло на самом деле: его спасла родовая сила или все же неизвестная и невидимая девушка – оборотница с мороком или личиной лисицы со странным хрипящим голосом.
Устав крутить и так, и эдак мысли про недолисицу, Рейдж отправил вестника домой с предупреждением, что приедет на обед. Сидеть в управлении, оглушенному мыслями и эмоциями сотни подчинённых, стало невыносимо. В тишине домашнего кабинета работать было намного легче и продуктивнее.
Предупредив секретаря, уехал как обычно в чёрном экипаже. Жёсткие рессоры подкидывали его на каждой кочке и яме, а на поворотах мужчину утягивало в сторону. Его давно просили сделать экипажи комфортабельнее, и, в принципе, он был бы не против – самому не очень нравилось так греметь костями и чувствовать, как желудок подбирается к горлу каждый раз во время поездки. Однако в этих экипажах чаще возят именно преступников или же подозреваемых, а им хорошие условия совершенно ни к чему. К тому же подчинённым не стоит расслабляться на работе: эффективность и раскрываемость сразу же упадут.
У ворот как всегда встречал дворецкий. Рейдж уже много раз говорил этого не делать, но старый слуга в неизменной красно-белой ливрее идеально причесанный поступал по своему: открывал своему господину не только парадные двери дома, но и следил, как его пропускает охрана.
Нэд знал герцога с рождения. Сам в любое время обращался к нему только «ваша светлость» и требовал того же от остальных. Себастиана такое обращение выводило из себя, но Нэда он никогда не поправлял.
– Обед подан в малую столовую, ваша светлость, – отрапортовал дворецкий, открыв перед герцогом двери. И когда Рейдж вошёл и направился подкрепиться, старик продолжил: – Прошу ваши перчатки, ваша светлость.
Себастиан шёл впереди. Услышав очередное «ваша светлость», он скрипнул зубами и резко распахнул дверь в малую столовую, срывая на ней свою злость. Идущий следом Нэд замер с подпрыгнувшими на середину лба пушистыми бровями и протянутой рукой. Герцог механически вручил ему требуемое, глядя на служащего с непонятным выражением лица, но перчатки упали на пол.
