Имеет и не имеет.
Николетта же тянулась ему, отвечала. Ведь это так легко было подтолкнуть её в нужное направление, совратить, взять.
А потом рычать от ненависти и презрения в её глазах. Она же не простит.
Демон сам себя загнал в угол. Когда принял её предложение, когда обманул и скрыл правду.
— Почему ты спрашиваешь? — спросил он, взглянув на жену.
Красивая, не похожая ни на кого. Единственная. Его.
В глубине темно-карих глаз застыл вопрос и страх. Словно она боялась услышать правду. Чувствовала, что она ей не понравится.
— А почему ты не отвечаешь?
— Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? — усмехнулся Мейнор, расслабляя узел шейного платка.
Давно надо было переодеться в привычную одежду. Но времени все не было.
Как же надоели эту тугие рубашки, накрахмаленные воротнички и шарфы-удавки. Ему хотелось свободы.
— Только когда ты что-то от меня скрываешь.
— Я твой муж.
Тихий смешок.
— Это радует. Мне не хотелось бы приезжать сюда в статусе твоей любовницы, — отозвалась она, теребя колечко на пальце. — Вдруг мы женаты только в Лагарте, а здесь это ничего не значит.
— Ты моя жена, — твердо повторил он. — Вилес благословил нас. Этого более чем достаточно. Никто не посмеет ничего сказать против тебя и оспорить наш союз. Никто и никогда.
— Но я же не совсем жена, — продолжила она. — Фиктивная. По договору. Что будет, если твои родственники узнают о нашем соглашении?
— Они не узнают.
— Да, играть ты умеешь отлично, — прошептала она, пряча взгляд. — Я почти… поверила.
Если бы Ник только знала, что это не игра.
Что несколько минут назад, там, на улице, демон показал лишь часть тех чувств и эмоций, которые испытывал на самом деле. Тех самых, которые гасить было все сложнее. Как и притворяться равнодушным.
— Мы справимся.
Хотелось подойти ближе, коснутся, взять её руку в свои, успокоить, стереть тревожную складку. Поцеловать. Он все никак не мог забыть вкус её губ в тот единственный раз, когда они поцеловались. Не мог забыть и не думать об этом. Хотелось больше. Намного больше.
— Мне кажется, что ты что-то от меня скрываешь.
«Правильно, говори со мной, отвлекай, сбивай с мысли, чтобы я не думал о том, о чем думать пока нельзя…»
— Разве вчера мы это не обсудили? Я ведь столько рассказал тебе.
— Все, но не все.
— Ты же тоже не все мне рассказываешь, — парировал Мейнор.
Она кивнула, явно думая о чем-то своем.
Интересно, что её так встревожило?
Ответ нашелся быстро.
— Даринэ-аин… она сказала, что тебе никто не смеет указывать.
Значит все-таки Даринэ.
Нельзя было отпускать её к ней. Но как возразить брату и не выдать себя?
— Почему никто не смеет тебе приказывать? Ты же не старший сын. Почему они… почему они подчиняются тебе? Твой брат и остальные.
Надо же… успела увидеть и понять.
«Великий воин Пустоши, победитель драконов, охотник на мантикор, прославленный герой битвы у топей. Никогда не думал, что встречу героя сказок здесь, в нашем королевстве», — произнес тогда Энниган.
Герой сказок.
Да, для жителей Лагарта он был героем сказок и приключений.
Для всех, кроме неё.
Мейнор не удивился, когда понял, что Николетта ничего о нем не знает. Герцог приложил много усилий, чтобы в его доме не вспоминали дикаря из Пустоши, который едва не разрушил его брак.
Интересно, что скажет Альбери, когда узнает, что Ник… его маленькая дочь стала женой заклятого друга?
— Скажем так… я имею большой вес в Пустоши.
— Ты же говорил, что охраняешь границы, — напомнила Николетта. — Вы же именно так познакомились с мамой.
— Да. Я действительно занимаюсь охраной границ, — кивнул Мейнор.
И это лишь сотая часть его настоящих обязанностей.
Интересно, что скажет Ник, когда узнает, что он не просто рядовой демон?
— Я воин, Ник. Много воевал. Кроме того, я уже не зеленый юнец, а взрослый мужчина. Сомневаюсь, что кто-то посмеет мне указывать, как и что делать.
— Да, наверное, ты прав, — кивнула девушка.
— Ты не должна волноваться и бояться. Никто в Пустоши не посмеет тебя обидеть. Клянусь.
А если повелитель Аргарайга дает клятву, то её никто не посмеет нарушить под страхом смерти. Особенно, когда дело касается его жены… Его Единственной.
Глава четвертая
Николетта
Мы отправились в путь на закате.
Огромное оранжевое солнце медленно катилось к горизонту, зацепившись за острые пики высоких скал, которые были все ближе.
— Это Первый рубеж, — пояснил Мейнор.
Муж вообще за последнее время мало говорил. Только иногда я ловила на себе его странные, непонятные взгляды.
Честно говоря, я уже устала гадать, что они обозначают, да и не хотела знать.
Пусть смотрит. Мне от этого хуже не станет. Наоборот, даже приятно и тепло.
Не знаю, как описать, но между нами словно что-то изменилось, хотя предпосылок не было.
— Я знаю. Первый рубеж — ворота в Пустошь. Естественная граница, разделяющая наши миры, — кивнула я, кутаясь в легкую, но такую необходимую шаль, которую мне вручила на прощание Даринэ-аин.
Я еще думала для чего. Здесь же так жарко. А вот оно что оказывается. Жара днем, и такая неожиданная прохлада после захода солнца.
Мейнор тут же подвинулся ближе, обнимая.
Ничего такого, но я благодарно прижалась к его плечу, тихонько вздохнув.
Как же хорошо, что он у меня есть. Как же хорошо, что из всех возможных мужчин я выбрала именно его в свои мужья. И пусть подкупила титулом герцога, земными благами и полной свободой.
Главное здесь и сейчас. Главное, что мы вместе.
— Верно. Мои предки много столетий назад прорубили в скалах проход, сковали тяжелые железные ворота и полностью укрепили границу.
— И как же мама решилась пройти её? Да еще тайно? — удивленно прошептала я, разглядывая темные скалы, которые были все ближе.
Мы неслись в открытой карете, запряженной четверткой гнедых лошадей.
— Не думаешь же ты, что я тебе расскажу, — тихо рассмеялся Мейнор.
И его горячее дыхание потревожило волоски на виске.
Так легко закрыть глаза и представить, что у нас все иначе. Что мы по-настоящему любим друг друга и нет никаких соглашений, тайн и врагов… так легко и трудно.
