Смуглое лицо темнеет, мужской взгляд тяжелеет настолько, что я уже едва справляюсь с желанием отвести глаза, уступить в этой неравной битве. Но нет. Нельзя показывать свою слабость. Пусть не думает, что смог сломить мою решимость отстоять себя.
− Ты устала, Лина. И не можешь сейчас мыслить здраво. Я оставлю тебя, чтобы дать возможность отдохнуть. А завтра утром приду, чтобы лично сопроводить в столицу. Тогда и договорим.
− Зачем? Это лишнее.
− После того, как с тобой при мне общался кто-то, кого я даже почувствовать не сумел? Нет, Лина. Не лишнее. Информация о том, кто послал убийцу к моему отцу, как ты понимаешь, тоже не та, которую может знать кто-то посторонний. Следов я не оставлял. Поэтому предпочёл бы остаться тут с тобой, для твоей же безопасности…
− Нет. Это исключено! — вскидываю руку, мотая головой. Ещё этого только не хватало.
− Тогда пусть в твоей комнате ночует Чотжар. И ни на минуту не оставляет тебя одну. А ты не смей уходить в подпространство, даже в верхние слои. Поняла меня?
− Поняла, ри-одо, − роняю сухо. — Можете идти.
− Как скажете, моя императрица, − издевательски усмехается он, отвешивая не менее издевательский поклон. Прежде чем отвернуться и злым, чеканным шагом двинуться в сторону выхода.
− Подождите, − окликаю его, спохватившись, когда Сэтору уже почти выходит из спальни. − Вы сказали, что защищали меня. Что вы имели в виду?
Красноволосый жрец останавливается в арочном проёме.
− Твои видения, Лина, − произносит ровно, не оборачиваясь. − Когда мы с тобой разговаривали в первый раз, ты призналась, как сильно боишься, что сбудется то, что ты постоянно видишь. Но не рассказала, что именно. Я видел твой панический страх. Ты готова была сопротивляться дару и Абсолюту, лишь бы не видеть больше будущего. И я подумал, что в будущем ты видишь свою гибель. Попытка Танатрис убить тебя лишь подтвердила мою догадку, как и некоторые действия отцовых сподвижников. Твоя смерть… была для меня неприемлемой. Поэтому я решил ускорить неизбежную кончину того, кто тебе угрожал.
Ошарашенная, я забываю даже, как дышать. А Сэтору, бросив на меня короткий хмурый взгляд, скупо кивает и уходит, оставляя меня наедине с открывшейся правдой.
Глава 30
− Что мне теперь делать с этой правдой, Чотжар? — шепчу потерянно, смотря в одну точку на потолке.
Одо Ми-ичан уже приходил, и даже ушёл, огорошив меня на прощание настоятельной рекомендацией отдохнуть несколько дней. Я уже, наверное, больше часа лежу. Но уснуть никак не получается, несмотря на всю усталость, сковавшую тело.
− А тебе с этой правдой что-то обязательно нужно делать? — получаю ответ полностью в духе моего хвостатого хранителя.
Он устроился в одном из кресел в дальнем углу, откуда может наблюдать и за мной, и за всей комнатой.
Держать в секрете и от Чотжара услышанное сегодня я даже не пыталась. Это было бы равно тому, чтобы пытаться вообще не думать. Невозможно. Этот змей уже слишком хорошо меня знает. И, возможно, он поможет мне разобраться в себе?
− Но как же… ри-одо совершил преступление. Это покушение на убийство, на чужую жизнь, которую он не имел права отнимать, − произношу, и сама понимаю, как наивно это, должно быть, звучит для на-агара. Он сам вон чуть меня не убил, потому что ему показалось слишком странным то, как на меня реагирует А-атон и его собственные инстинкты.
− Мало найдётся высокородных ашаров, да и на-агаров тоже, за плечами которых нет ни одной смерти, − подтверждает мои мысли хранитель. — Ты судишь предвзято. Подумай, если бы кто-то из твоих сэ-аран сделал то же, чтобы защитить тебя, как бы ты отнеслась? Только будь искренней с собой. Признайся себе, стала бы так же относиться к подобной ситуации?
Признаю, не стала бы. Но…
− Но он не мой сэ-аран, − возражаю из чистого упрямства.
− Это делает его более виноватым в твоих глазах? — с издевкой вскидывает брови Чотжар.
− Нет, но… Прекрати это! Я знаю, к чему ты клонишь! Но не могу я принять такой поступок от Сэтору. Не могу смириться с тем, чем всё это обернулось.
− Не можешь принять его поступок, или то, что свершил он его ради тебя и частично из-за тебя? — как всегда попадает в цель мой личный глас здравого смысла и здорового цинизма. — Не можешь принять правду, или ощущение, что ты теперь обязана что-то с этой правдой делать, что-то решать, как-то отвечать на неё? Чувствуешь, что ты из-за этого поступка в долгу перед Сэтору? Так ты и до этого была перед ним в долгу. Почему принимать его помощь для тебя более приемлемо, чем знать, что он способен убивать ради тебя?
Я не знаю, что ему ответить на это… точнее, я не готова дать искренний ответ, а лгать не хочу.
Но змею ответ и не требуется.
− Он сам принял это решение, Лина. И, насколько я понял, не собирался тебе говорить о нём, если бы ты не спросила прямо. Дело было закрыто, эта информация бы никак не всплыла. И ты ничем не обязана ему за эту правду. Насчёт твоей мнимой вины тоже прекращай страдать глупостями. Он был прав, когда сказал, что ты не можешь знать, как бы всё обернулось, случись всё по-другому. Око, которое будет казнить себя из-за каждого неслучившегося варианта событий, очень скоро станет свихнувшемся Оком. Пора тебе учиться отпускать прошлое. Оно прошло, стало опытом и информацией для анализа. Нужно думать о том, как выстроить правильное будущее с учётом этой информации. Только и всего.
− Тебя послушать, так всё очень просто, − вздыхаю я, переворачиваюсь на бок, чтобы лучше его видеть.
− Лина, ты сама себе делаешь плохо. Сама себя судишь и казнишь с этими твоими земными рамками и понятиями. Прекращай уже. И спи, − выразительно смотрит он на меня. − Иначе присплю сам. И не пущу завтра никуда.
− Как это не пустишь? — я даже поднимаюсь с подушки, возмущённая таким заявлением. — У меня переговоры с дагрийцами…
− Легко. Сообщу всем, что наша беременная императрица переутомилась, и ей нужен отдых. Для её же здоровья и здоровья наследников. И будешь отдыхать. А с дагрийцами твои советники разберутся.
− Ты деспот хвостатый, знаешь это?!
− Знаю. А представь, что будет, если я скажу ри-одо Сэтору, что тебе нельзя больше перетруждаться и что лекарь рекомендовал тебе отдохнуть несколько дней?
Представляю. Мой советник меня тогда закроет тут безвылазно. И прекратит помогать с восстановлением связи между мной и супругами. Сэтору ясно дал понять, как сильно печётся о моей жизни и моём здоровье. Я-то думала, он о наследниках империи думает в первую очередь, а теперь вот сомневаюсь.
− Ты не посмеешь, − угрожающе сужаю глаза, смотря на на-агара.
