Она сидела на огромном булыжнике, том самом. Девочка узнала его по ромбовидной выбоине, на которую обратила внимание ещё в тот раз.
Синяки тут же дали о себе знать. Капельница пропала, а на локтевом сгибе начала нарастать маленькая кровавая капля. Рука всё ещё была в гипсе, голова в бинтах. Пшеничные волосы свисали на лицо. Алиса лёгким движением руки прошлась по ногам, по перелому, по лбу. Тут же вся боль исчезла, оставляя о себе лишь след в памяти. Девочка пружинисто поднялась, также легко скинула гипс, размотала бинт. Волосы и радужку перекрасила в уже успевшие стать привычными цвета. И на душе уже стало намного легче.
Больничная пижама, имеющая запах антибиотиков и спирта, тут же стала лёгким красным платьем, пахнущим, как тогда, когда оно только-только было куплено – сеном и яблоками.
Солнце стояло в зените, припекало, будто бы выжигая все темноту и страх, которые скопились в Алисе за прошедшие полтора дня. Голубое небо было таким же широким, как океан спокойствия, образовавшийся сейчас на душе девочки. Казалось, что она не была здесь целую вечность, тихое счастье начало играть в груди. Тут же появилась мысль: теперь – навсегда. Больше она не уйдёт отсюда. Больше не вернётся обратно, туда, в обитель едкого страха и вечно голодной темноты, что не прочь в лишний раз заволочь всё вокруг.
Сейчас, в этот момент времени, казалось, что внутри совсем не осталось места для неё.
– Давайте сядем. – уже весело и беспечно сказала Алиса.
Ребята сбросили на землю куртки, удобно устроились на камнях. Ханна сорвала один из маленьких цветочков, росших в щелях булыжника, начала крутить в руках. Сер облокотился на ещё более огромный валун, подложил под спину куртку. Ан села прямо, ровно, но видно, что напряжённо. Тепло и солнце этого дня (а какой это вообще день?) оказали влияние на всех, кроме неё.
– Так вот, Ан. – начала Алиса. – Ты меня так заинтриговала. Почему ты так не хотела со мной говорить? Неужели я настолько отличаюсь от Ханны и Сера?
– Да, отличаешься. – коротко сказала Ан. – Если бы мы говорили с тобой, то я бы точно всё тебе выложила. Собственно, как и сейчас… Я просто сдаюсь. – она устало закрыла глаза, вздохнула.
– Неужели? То есть, будь то Ханна или Сер, ты бы так и продолжила разыгрывать из себя злую и хладнокровную стерву?
– Я не разыгрываю… Да, так и было бы. Но если бы ты начала допытываться, я бы, уверена, сдалась.
– Но почему? – удивилась Алиса. Она ожидала другого ответа – наоборот того, что она просто слишком безразлична Ан, чтобы что-то ей рассказывать. – Что во мне такого?
– Да если бы я знала, что… – раздражённо сказала Ан. – Просто… Мы настолько давно знакомы, ты мне как младшая сестра…
– Но мы же ровесницы!
– Как младшая, Лиса, никак иначе. Если бы ты продолжала упорно выпытывать из меня слова, ещё и с этим своим вечно растерянно-грустно-обеспокоенным взглядом…
– Каким-каким взглядом?
– Ты, наверное, не замечаешь, но ты часто так смотришь, особенно в последнее время… Так, будто бы сейчас твои надежды разбиваются, будто бы… Не знаю даже, что. Сложно продолжать молчать после такого. Да и просто сложно, всё-таки ты мне очень дорога, опять же, как давняя подруга, как младшая сестра.
– А как насчёт старшего двоюродного брата, который рядом с тобой с детства и больше всех доверял именно тебе? – подал голос Сер. – На меня тебе, так понимаю, всё равно? – с напускным безразличием сказал он.
– Разумеется, нет… Просто я знаю, что говорить и делать, чтобы ты отстал. От тебя проще отгородиться. А вот от Алисы – попробуй тут. Ты покушаешься на её жизнь, ты ломаешь её жизнь, а она спокойно принимает тебя… – с грустью сказала Ан. – Нельзя же так, ну правда, ты такая глупая. После всего ты берёшь и доверяешься мне, как таких наивных вообще земля носит?
– Ой, да помолчи. – насупилась Алиса. – Я доверяюсь только потому, что ты – это ты. Зачем вообще было настолько стараться от нас отгородиться?
– Я не хотела вредить вам.
– Именно поэтому ты пырнула её мечом?! – возмутилась Ханна.
– Да, потому что нормальный человек после этого поставил бы на мне крест.
– Хочешь сказать, что я не нормальная? – возмутилась Алиса. – Да кто бы…
– Да, ненормальная тут только я. Правда. Без преувеличений, без шуток, вы и сами всё понимаете. Я даже ушла отсюда, чтобы не наделать большего, но вы решили, что это хорошая идея – прийти за мной. Небо, и на что вы вообще мне на голову свалились…
– Всё же, Ан… – с тревогой сказала Алиса. – Всё же, что с тобой происходит?
– Лечиться надо, вот что. – с небрежной злостью сказала Ан. – Сер знает, такое бывало и раньше, но не в таких масштабах.
– Какое – такое?
– Как бы объяснить… То, какой вы меня знаете – это совсем не то, каковой я являюсь. Правда. Я понимаю, что это звучит абсолютно глупо и по-дурацки, но это ведь правда так. И порой, знаете… Кажется, что плевать уже на всё. Что пускай весь мир катится к чертям, и я буду катиться вместе с ним. Тогда меня будто переключает кто-то. Приходит такое яркое осознание: это всё бесполезно, это всё глупо, нет смысла скрывать то, какая я, нет смысла и дальше разыгрывать это. И тогда я поддаюсь этому. Я понимаю, что не должна, но в момент времени кажется, что бессмысленно всё. И сейчас так кажется, но рассказать обо всём – меньшее, что я могу сделать в качестве искупления своих ошибок.
– Так, давай только без этого…
– А что, Алис, я ведь говорю правду.
– Ну и что? Не будь так критична к себе…
– Ах-ха-ха… – она жалобно посмеялась. – «Не будь так критична к себе», говорит. Шутишь, что ли? Ты знаешь, сколько всего я уже успела сделать, я должна быть к себе куда более критична, чем сейчас.
– Но… Ах, ладно. Но я так и не поняла, что с тобой происходит и почему…
– Если простым языком – я просто отвратительный человек, который долгое время строит из себя пай-девочку. И две моих стороны сталкиваются друг с другом, я имею ввиду… С одной стороны, мне абсолютно всё равно на то, что вы там хотите и что там с вами будет. Но другая, более слабая и тусклая часть меня, сейчас… – она замялась. – Другая моя сторона сейчас просто вопит от осознания того, сколько боли я причинила тебе.
– Эта сторона не может быть более тусклой, если тебя это сейчас так заботит.
– А, Алис… – с тихим смехом сказала Ханна. – У них это просто семейное. Помнишь, что Сер рассказывал? «Я совсем не такой, каким вы меня видите», «На самом деле я совсем другой». На их семье определённо какое-то проклятие. – она рассмеялась.
– Да ну тебя, проклятие, блин… – с усмешкой сказал Сер.
– Да, выдумаешь тоже… – коротко посмеявшись, сказала Ан. – У Сера всё намного проще.
– А ты почём знаешь? – недоверчиво спросил парень. – Может, у меня также порой появляется жажда убить кого-нибудь и уничтожить мир? – сказал он в шутку.
