– Ты готов к еще одной тайне Адама Моро? Эта будет самой важной. – Мои руки ужасно трясло, как и все тело, всегда так происходило, когда я говорил что-то сокровенное. Отец меня приобнял и приготовился слушать. – В юношестве, когда мне было около четырнадцати, я не умел контролировать гнев – помнишь, как ты еще учил меня его сдерживать? – Он положительно покачал головой. – А помнишь Бастьена Каррела, с которым я в детстве подрался? Его огромную ко мне зависть? – Он покачал головой ровно так же, как и в прошлый раз. – Я не говорил, но его бесило внимание девочек ко мне, его то они обходили и называли противным, а меня, его врага, они называли милым и интересным. В четырнадцать он пригласил меня к себе домой, где сразу начал новую драку, лишь успев я перейти через порог, но в этот раз он бил меня так, словно собирался убить и закопать, но благодаря тебе я смог дать отпор и не вырубиться от его ударов по голове. Поняв, что вырубить меня он не сможет, Бастьен стал подводить меня к лестнице подвала, куда потом скинул и закрыл. Я прокатился по старой лестнице и задел торчащую деревяшку, проткнувшую меня сантиметра на два в область ниже плеча. – Я потянул одежду вниз и показал ему свой немного пухлый шрам. – У меня там родинка была, я до смерти боялся, что заболею раком кожи, но образумилось. В том сыром и страшном подвале я сидел до вечера, каждый раз подскакивая, когда чего-то касался, пока домой не приехал его отец. Бастьен не подпускал его к подвалу, но я смог добиться внимания своими криками, так что его отец нашел меня и с ужасом посмотрел на сына. Он уговорил меня подлатать самостоятельно и не обращаться в больницу, благо он был доктором и знал, что делать. Домой меня тоже он отвез, дав немного денег за все неудобства, и попросил больше с сыном не контактировать. Но главное в моем гневе, который никуда, вообще никуда не делся. Я понял, что раз уж не рассказал тебе про эту ситуацию, то и справлюсь сам с этим Бастьеном. Из твоего гаража я достал бандану и белый баллончик, а затем поздней ночью пришел к нему во двор, прямо под его окном принявшись рисовать белый круг с крестом внутри… Я не знал, насколько он был в тот момент подавлен. Родители ему такое устроили, что он рыдал в подушку часами, не понимая, что же за будущее его ждет. Я сам указал ему на будущее, нарисовав тот круг… Я довел человека до суицида, мать твою, как же это скверно. Ведь просто хотел осквернить его дом этими чертовыми кругами… Недавно я повторил это, того не зная, довел простыми словами, даже круг не рисовал.
Отец дал мне пощечину и прокричал:
– А почему ты со мной не поговорил?! – Он давил мне на совесть, прекрасно осознавая это. – Послушай, с другими я бы сюсюкался, но ты же мой сын, ты Моро! Мы сильные, крепкие, непробиваемые, так что вот слушай: не избегай людей, не думай, что справишься сам, тем более когда хочешь мести. Человек и не на такое пойдет, когда будет одинок… Иди сюда. – Он крепко меня обнял и стал говорить на ухо. – Ты ведь того не хотел – да, ты не можешь перед ними извиниться лицом к лицу, но посмотри на меня и представь их – извинись.
– Простите меня. – Говорил я.
– Емае, кто так извиняется? Выплесни эмоции, покажи, что скрывал за этим секретом. Подобно часам на верху, заведи свои простоявшие без дела механизмы.
– Простите! – Он резко меня обнял и стал гладить по голове, пока у меня невольно текли слезы. – Если бы я просто не был таким злым! Если бы я умел слушать!
Я заметил, как выше сидела Ева, наблюдая за нами. На нее падал большой и яркий луч солнца, просочившийся сюда. У нее было очень серьезное лицо, но как только она поняла, что я ее увидел, то улыбнулась мне, так улыбнулась, словно сама за что-то простила. Мою голову заполнили мысли о том, какие боли испытывала она и рассказывала ли она свои тайны, но не был готов и губами пошевелить.
Мы стали подниматься выше, все вместе, пока не начали слышать выкрики людей наверху. Наконец-то поднявшись на знаменитую в нашем городе платформу, мы встретили двое пьяных парней. Платформа располагалась прямо под циферблатом, немного выпячивая вперед из здания. Никаких перил или ограждений, упадешь нехотя.
– О-о-о, еще ребята! – Говорил парень с противными и мокрыми усиками. Он был одет как типичный уличный танцор, даже плавные покачивания тела это доказывали.
– Ик-нет, ну так нам всем места не-ик-хватит, тогда я первый! – Сказал молодой парень модельной внешности. Я его пока не видел на различных журналах моды, но сразу понял, что дай ему время, и он покорит мир своей красотой.
Он расслабился и с бутылкой начал падать вниз, пока его за запястье не схватил танцор.
– А допить?!
– Ах-ик-блин, точно! – Красивого затягивали обратно, пока он во всю хлестал из бутылки. Мне было больно за его горло, казалось, что его вот-вот прожжет из-за такого количества водки.
Ева села на холодный бетон и приложив ладонь к щеке, проговорила:
– Взгляните на этих глупцов. – Ее все слышали. – Не инвалиды, не больны, даже могут зарабатывать и вот они здесь, готовы умирать, но только после выпивки.
– Я бы тоже не захотел уходить, не затянувшись космой.
Поглядев на меня как на дурака, она продолжила:
– Ребят, кто-нибудь из вас знает, как часто люди решают со всем покончить?
Парни друг на друга поглядели и пожали плечами.
– Каждые шестнадцать минут хотя бы один человек уходит способом самоуничтожения. – Она оглядела всех нас, а затем встала и подошла к краю платформы. – Я люблю поесть, обожаю это, потому что никогда не надоест вкус той или иной пищи, а есть я люблю долго, понемножечку. Пока я ем салат, один погибнет, когда примусь за большущую тарелку том яна, то погибнет двое, а то и трое и стоит мне подумать об этих жертвах и аппетит на десерт испаряется. Смерть мне не отвратна, даже не отторгающая, хоть и вызывает там мысли о крови и внутренностях – я просто хочу сесть и подумать, почему они это сделали.
– Ты хочешь узнать, зачем мы это делаем?
– Могла бы-ик-попроще спросить.
– Ну, хах, красиво говорить не запретишь. Хоть разок да могу себе позволить. – Она села у края, свесив ноги. – Расскажите о вас.
– А мы незнакомы: только что познакомились. Кто мог знать, что у меня получится напороться не только на него, но и на вас всех.
– Кто бы-ик-мог знать!
– Удивительно! – Ева восклицала на их радость, указывая, как много хорошего произошло за такой хороший срок. – Адам!
Я пришел к ней на позыв. Ева попросила меня сесть с ней, так ласково и спокойно, словно вводила в транс. Башня была повернута в сторону города по соседству, стоявшего ровно перед нашим взором. Он казался таким крохотным в отличие от нашего необъятного города крыльев, будто был кормом для рыбы или вишней для поедающего все желтого кружка.
– Перед полетом каждый видит тот город. – Указала Ева. – Неужели желание попасть туда не перевешивает другое желание? Согласитесь, вы просто ждете момента.
Она схватила меня и начала тянуть обратно, внутрь башни.
