– Да, – с улыбкой согласился мужчина, – только деньги останутся у тебя.
Идоменей, как и в прошлую ночь ворочался на своём ложе и никак не мог уснуть. Пока его не было дома, Кодр принял целый ворох писем, среди них были и писульки Агафокла, в которых он спрашивал о своей дальнейшей судьбе. Но Идоменею нечего была сказать племяннику, встреча на берегу окончилась ничем.
– Кодр! – окликнул мужчина слугу.
– Слушаю, господин, – приподнялся на своём ложе Кодр.
– Пусть придёт та, что была здесь прошлой ночью.
– Хорошо, господин.
Она пришла, опять простоволосая, обёрнутая в покрывало. Легла рядом и сразу начала целовать его. Идоменей слегка отстранил женщину и спросил:
– Как тебя зовут?
– Сирита, господин.
Рабыня ласкала его плечи и грудь, рука женщины легла на живот, а потом скользнула ниже, Идоменей глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Глава 21. В Тритейлионе
В первый день посейдиона Идоменей, завершив в городе все свои дела, намеревался, наконец, отправиться в своё поместье. Он ехал налегке, все сундуки были давно отправлены в Тритейлион. Племянник его жены – Агафокл в сопровождении двух рабов, отплыл в Ольвию накануне. В своих покоях мужчина ожидал, когда придёт Гектор и сообщит, что лошади осёдланы и всё готово к отъезду.
– Господин, – рабыня приоткрыла дверь и замерла в нерешительности.
– Можешь войти, Сирита.
– Господин, вы уезжаете…
– Увы, Сирита. Я и так слишком долго задержался в городе.
– Когда же вы вернётесь?
– Не знаю. Возможно я проведу в Тритейлионе всю зиму.
– А как же я, господин? Разве меня вы не возьмёте с собой?
– Это невозможно, Сирита.
Молодая женщина всхлипнула. Идоменею следовало бы прогнать нахалку, посмевшую допрашивать своего господина, но мужчина не хотел быть грубым с рабыней. Неловкую ситуацию прервал вернувшийся слуга. Увидев Гектора, женщина поспешно покинула комнату.
– Гектор, найди какую-нибудь безделушку для неё, – Идоменей кивнул в сторону ушедшей женщины.
– Безделушку? – удивлённо переспросил Гектор. – Её следовало бы высечь кнутом, а не подарки дарить. Мыслимое ли дело, навязывать себя господину!
– Ты что, подслушивал?
– Нет, господин. Зачем? Мне достаточно было взглянуть на неё, чтобы понять, что ей от вас надо.
Вошёл раб и доложил, что Кодр, управляющий господина Агафокла просит принять его. Кодр? Мужчины переглянулись.
– Господин, Идоменей, – вошедший низко поклонился.
– Ты что здесь делаешь, бездельник? Почему ты не уехал со своим господином?
– Господин Идоменей, мой хозяин разрешил мне задержаться на несколько дней. Я должен составить опись вещей, чтобы за то время, пока господина Агафокла не будет в городе, в доме ничего не пропало.
– Пусть так, ко мне ты зачем пожаловал?
– Господин, вы так и не сказали мне, сколько продлиться эта ссылка…
– Столько, сколько я посчитаю нужным. Год, может быть два. Это гораздо меньше, чем десятилетнее изгнание, которое грозило твоему господину. Всё зависит от того, как племянник будет себя вести. Мой друг согласился каждый месяц присылать мне письмо с отчётом, вот и посмотрим…
– Господин! – Кодр бухнулся на колени, как в прошлый раз. – Господин! Выслушайте меня!
Гектор возмущённо смотрел на раба: «Что же это такое? – думал он, – cначала это девка, теперь Кодр. Совсем распоясались, нужно ли господину Идоменею, слушать все эти бредни?»
– Говори, Кодр, только быстрее, видишь мы уезжаем.
– Господин, – затараторил мужчина, – после того, как мы вернёмся обратно, я хотел бы выкупиться у господина Агафокла и прошу вас поспособствовать мне в этом деле. Взамен я обещаю следить за каждым шагом господина Агафокла и, если вы позволите, писать вам…
Идоменей ничего не ответил ему, и Кодр продолжил:
– И ещё, я хотел бы по возвращению жениться, девушка, что я приглядел себе в жёны, тоже рабыня…если бы вы поспособствовали и этому…
– За этим тебе надо обращаться не к ко мне, а к хозяину рабыни.
– Так я и обращаюсь к вам, господин, ибо эта рабыня живёт в вашем доме.
– Вот как? Кто она?
– Сирита, господин.
Они уже подъезжали к городским воротам, а Идоменей всё думал о разговоре с Кодром, и о Сирите. Скорее всего, он отдаст эту рабыню Кодру, если тот за время своего отсутствия не передумает жениться на ней. Когда выехали за город, Идоменей тряхнул головой, словно хотел избавиться от всех ненужных мыслей. Дорога была пустынна, и мужчина, пришпорив коня, пустил его рысью, позади него, покряхтывая, скакал Гектор. Впереди замаячил серый столбик гермы, увенчанный кудрявой головой бога – покровителя путешественников, извещающий, что здесь проходит граница общественных земель, принадлежащих городу. Дальше шли частные наделы и мелкие усадьбы. Следующая герма будет уже на въезде во владения Идоменея. Сам мужчина и душой, и мыслями уже был там, в Тритейлионе. Несмотря на то, что городской особняк был первым жилищем его семьи, своим главным домом он считал Тритейлион. Этот холм, на котором располагалась поместье, Идоменей получил в наследство от отца. Когда-то там находилось небольшое торговое поселение, со складами и собственной гаванью. Первоначально возвышенность имела трёхгранную вершину, откуда и произошло название холма – тритейлий – трёхгранный. Во время строительства поместья, вид холма изменился, на самом верху появились две разноуровневые площадки, на верхней находился храм и площадь для торжеств, на нижней – андрон и гинекей. Границей между мужской и женской половиной служил бассейн. Одно время сад вокруг господских домов состоял в основном из фруктовых деревьев, но Идоменей, много где бывавший и много что видевший, решил разбить в Тритейлионе настоящий парк, поэтому постепенно садовые насаждения заменялись деревьями, дававшими густую тень в летнее время, декоративными деревцами, кустарниками и, разумеется, клумбами со всевозможными цветами. Таким образом сады с верхней части холма постепенно сместились вниз, к посёлку, где проживали рабы. Обустройство Тритейлиона не останавливалось ни на день. Когда Идоменей жил в поместье, он сам любил наблюдать за ходом работ, в его отсутствие всеми делами занимался молодой управляющий Нисифор. Этого раба Идоменей давно заприметил, юноша обладал практичным умом, твёрдым характером и умением ладить с людьми. Хозяин Тритейлиона одно время подумывал взять Нисифора к себе, в личное услужение, но скоро понял, что молодой человек лучше проявит свои таланты на другом поприще. Территория вокруг холма Идоменею раньше не принадлежала, одна часть земель была свободной, и он распространил на неё своё право, другую он выкупил у мелких землевладельцев. Постепенно поместье Идоменея стало самым крупным на западном побережье Таврики, для его обслуживания требовалось много рабов, а для удовлетворения потребностей всех жителей Тритейлиона нужны были разные работники и мастеровые. Со временем в посёлке рабов появились кузня, гончарная мастерская, прядильня, дубильня, плотницкая, мельница и винодельня. Постепенно поместье всё больше обосабливалось от внешней жизни, чему были не очень рады в Прекрасной Гавани. С неудовольствием следили отцы города за растущим на противоположном берегу залива конкурентом. Потеря такого крупного налогоплательщика и благотворителя, как Идоменей, могла дорого обойтись городу. Идоменей прекрасно понимал, что они больше нуждаются в нём, чем он в них и, не стесняясь, выбивал у Совета для себя различные льготы и налоговые послабления. Единственной неприятностью, омрачившей жизнь хозяина Тритейлиона, стал неожиданный обвал склона холма со стороны моря. Осевший грунт накрыл своей массой и потопил грузовой лемб, от камнепада пострадали несколько матросов. Ныряльщики, обследовавшие дно гавани, доложили, что для расчистки понадобятся поистине титанические усилия и огромные денежные вложения. Потеря своего порта была довольно болезненной для Идоменея, ведь благодаря этой корабельной стоянке, он мог обходить зоркий глаз городской таможенной службы. Но нет худа без добра, если для жителей Тритейлиона стало недоступным побережье моря, то и для возможных врагов поместье со стороны воды сделалось недосягаемым. Пока в городе думали, как использовать потерю гавани против Идоменея, хозяин Тритейлиона придумал хитрость, он распустил слух, что заказал у афинских мастеров удивительный механизм, этакую чудо-машину, с помощью которой расчистит дно гавани в кратчайший срок. В городском Совете решили не испытывать судьбу и предложили Идоменею монополию на всю хлебную торговлю, в обмен на обещание не восстанавливать гавань Тритейлиона. В итоге и здесь Идоменей оказался в выигрыше, теперь всё зерно, свозимое в город с окрестных равнин, шло через его руки.
