– Что, испугалась, голубка? Не бойся! Они так кричат, чтобы заглушить предсмертный рёв телёнка, что привели для заклания. Скоро мясник разделает тушу, и мы сможем вернуться на праздник, чтобы полакомиться молодым мяском.
– Жалко его, бабушка, – пролепетала девочка, вспоминая белого телёнка с рыжим бочком и золотыми рожками.
– Потому госпожа наша и приказала увести тебя с площади перед жертвоприношением, рано тебе на это смотреть. А телёночка не жалей, его смерть угодна богам и принесёт много пользы всем, кто живёт в поместье.
Они поднялись на храмовую площадку, там царило веселье, громко играла музыка, люди были пьяны от вина и от запаха крови. С белого мраморного алтаря тонкой струйкой текла кровь, одна из рабынь собирала её в специальный сосуд-сфагейон.
– Хиона! – Клития помахала ей рукой. – Иди скорее сюда, я заняла для тебя место за пиршественным столом.
Платье девушки было забрызгано кровью.
– Это хороший знак, – сказала она, показывая на пятна, – я стояла рядом с алтарём, чтобы господин Идоменей смог взять из моей корзины нож. Бычка держал Нисифор и ещё один раб. Госпожа дала мне выпить немного вина, чтобы я не боялась, но мне всё равно было страшно и на мгновение я закрыла глаза, а когда открыла – всё было кончено.
– Господин Идоменей убил телёнка?
– Одним ударом!
Хиона бросила осторожный взгляд на хозяина Тритейлиона, сидевшего во главе стола. Лицо мужчины было спокойным, ничто не указывало на то, что некоторое время назад он нанёс смертельную рану жертвенному животному. Его одежда тоже была в крови, впрочем, даже у тех участников праздника, что стояли далеко от алтаря во время заклания, одежда была вымазана телячьей кровью. Запахло жареным мясом, рабы поставили на пиршественный стол несколько огромных тарелок с истекающими соком кусками.
Праздник длился до самой ночи, некоторые рабы перепились и уснули прямо за столом. Идоменей первым закончил пиршественную трапезу, он встал, за ним поднялись Федра с Галеной. Клития пыталась растормошить заснувшую на её руках Хиону, но девочка, едва открыв глаза, снова проваливалась в сон.
– Гектор, прошу, помоги Клитии, – обратилась к слуге мужа Федра.
Старый слуга осторожно принял девочку из рук рабыни и понёс вниз, к гинекею. Идоменей с Федрой немного отстали от идущих впереди слуг, в темноте мужчина положил руку на талию жены, этот интимный жест, всего в двух шагах от посторонних, заставил Федру вспыхнуть от желания. Идоменей, почувствовав трепет её тела, крепко прижал жену к себе. Она не успела спросить, как он ответил на её безмолвный вопрос:
– Нет, не к тебе. Ко мне ближе, – и увлёк Федру в сторону андрона.
Она не помнила, когда последний раз проводила ночь у мужа в андроне. Обычно Идоменей предпочитал приходить к ней на ложе в гинекей. Сейчас она чувствовала себя не женщиной, пребывающей в многолетнем браке, а любовницей, которая тайно встречается со своим возлюбленным. Не зажигая огня, в темноте, Идоменей торопливо раздел жену и опрокинув на кровать, накрыл её нагое тело своим. Потом они долго лежали, уставшие, безмолвные. Федра думала, как странно, что она совсем не скучает о своих сыновьях и её не беспокоит отсутствие писем от племянника. Теперь, когда между ними никто не стоял, их отношения стали более ровными и уважительными, она ни в чём не перечила ему, а он рассказывал ей о своих планах и даже спрашивал совета. Словно подслушав её мысли Идоменей сказал:
– Сегодня утром, вместе с Нисифором я осмотрел склон холма, часть которого осыпалась в море, лишив нас гавани.
– Идоменей, – Федра попыталась разглядеть в темноте лицо мужа, – неужели ты хочешь восстановить гавань и нарушить обещание данное Совету?
– Нет, моя дорогая, я не нарушу своего слова, во всяком случае, пока. Склон я осматривал с другой целью, ещё год назад я решил укрепить его, обнеся подпорной стеной. Нисифор следил за работами в моё отсутствие, теперь необходимо выровнять площадку на вершине склона, и мы получим ещё одну террасу, на которой можно будет заложить парк и построить дом.
– Дом? Ты хочешь построить в Тритейлионе ещё один дом?
– Хочу.
– Но зачем?
– Затем, что всегда предпочитаю смотреть вперёд, моя дорогая жёнушка. Ведь когда-то наши сыновья выучатся и вернутся домой, в Таврику, со временем они обзаведутся семьями. Тому, кто выберет торговое дело, достанется наш дом в Прекрасной Гавани, все мои склады и корабли. Тот из них, кто захочет быть землевладельцем получит Тритейлион.
– Но ведь по закону, всё должно достаться нашему старшему сыну Алкиму…
– По закону – да, но я хочу распределить своё имущество между сыновьями по справедливости. Поэтому ещё при моей жизни каждый получит свою долю, а я отойду от дел и поселюсь в том самом доме, что планирую построить. Надеюсь ты не откажешься занять соседние покои? – спросил Идоменей с лукавой улыбкой.
– Идоменей! – воскликнула Федра. – Ты хочешь, чтобы мы вновь жили в одном доме?
– Ты против?
– Не знаю… сможем ли мы ужиться под одной крышей?
– Ты отлично знаешь, что сможем, наши последние дни и ночи тому пример.
– Но что же это будет за дом? Что ты задумал, Идоменей, расскажи!
– С новой террасы открывается отличный вид. Я хочу построить просторный особняк в два этажа с окнами на море. Все изобретения, что существуют в данный момент для обустройства комфортабельного проживания, будут использованы при строительстве этого дома. Прежде всего, обогрев, под полами будут проложены трубы, по которым будет двигаться горячий воздух, поступающий из печей. Купальня с мраморной ванной и горячей водой, которая будет подаваться также по трубам.
– С таким отоплением не нужны жаровни…
– Ты права, нужды в жаровнях не будет. Я хотел тебе рассказать ещё о таком чуде, что позволяет зимой хранить тепло в покоях и не лишать их дневного света – это свинцовые окна, в переплёты которых вставлены кусочки разноцветного стекла, наподобие мозаики. Солнечные лучи, проникая через такое окно, озаряют внутренние покои дома особым волшебным светом.
– Идоменей! Неужели ты видел это всё своими глазами?
– Да, дорогая, и скоро ты всё увидишь сама. Уже весной мои корабли отправятся за мрамором для особняка на Парос. Белый паросский мрамор для внутренней облицовки стен, тёмно-синий элевсинский и чёрный с острова Лесбос, для пола.
– О, боги! Но ведь это стоит огромных денег!
– Денег уйдёт немало, – согласился мужчина.
Они проговорили почти до самого рассвета, когда Идоменей уснул, Федра тихонько покинула ложе мужа. Накинув на голое тело тёплую накидку, простоволосая, она быстрым шагом дошла до крыльца гинекея, радуясь, что никого не встретила на своём пути. Идоменей, наоборот, проснулся в этот день поздно, но как только встал, сразу принялся за дела. Ожидая, когда Гектор принесёт из кухни завтрак, мужчина взял в руки восковую табличку с записями расходов по поместью и углубился в свои расчёты. Идоменей склонился над абаком и замер в недоумении, расклад псифосов на доске никак не соответствовал последней цифре, вписанной в табличку. Мужчина несколько раз переводил взгляд с таблички на абак и обратно, пока наконец не убедился, что электроны, выполняющие роль костяшек-псифосов расположены совсем не в том порядке, что были вчера, когда он оставил свои подсчёты.
