Семела оторвалась от своих воспоминаний, опустила руку вниз и ласково провела ею по гладкой, без единой зазубринки, ножке стула. Этот стул-клисмос стал символом её новой жизни и первой дорогостоящей покупкой после того, как она вернулась к своей прежней хозяйке. Теперь она имела не только плату за службу, но и долю с каждой сделки, совершаемой Исменой, если дела и дальше будут идти так же хорошо, то через несколько лет она сможет накопить не только на хорошую мебель, но и на уютный домик в приличном квартале города. Ничего, что ради этой мечты ей приходится терпеть вздорный характер госпожи, мучиться с дикарками-воспитанницами, ругаться с глупыми и ленивыми рабынями. Семела, возраст которой давно перевалил через пятый десяток, воспринимала жизнь такою как она есть, безо всяких рассуждений.
Глава 5. Любовь госпожи Исмены
Семела встала как обычно с восходом солнца, но не успела умыться, как в дверь постучали.
– Кто?
Рабыня заглянула в комнату, втиснув своё лицо между косяком и приоткрытой дверью, заговорила на ломаном койнэ:
– Госпожа Семела, хозяйка пришла.
– Так рано? – удивилась женщина.
– Что ей сказать, госпожа?
– Ничего, – сказала она рабыне, – я сама, – и, отбросив полотенце, которым вытирала лицо, поспешила к хозяйке дома.
Исмена ждала её в своих покоях, она была прекрасна и свежа, как утро таргелиона и, похоже, пребывала в хорошем расположении духа. На ней было платье нежно-сиреневого цвета, подпоясанное под грудью тонким плетёным шнуром, на голове белая с узкой волнистой каймой косынка-клиптра полностью закрывала волосы, лишь на лбу и у висков были выпущены несколько кокетливых прядей. Семела не могла не признать, что её госпожа, несмотря на тридцатилетний возраст смогла сохранить почти девичью красоту. Удивлению старой служанки не было предела, когда Исмена наотрез отказалась принимать ухаживания от поклонников, несмотря на то, что некоторые из них были весьма настойчивы. На особо назойливых безотказно действовал ледяной отрезвляющий взгляд прекрасной вдовы, что-то было в этих синих сапфировых глазах пугающее, когда они смотрели прямо и неподвижно, казалось, что это глаза какого-то идола, невозмутимого и безжалостного. Хозяйка дома строго хранила своё вдовство, и Семеле не было известно ни об одной любовной связи госпожи Исмены.
– Госпожа, – поклонилась Семела, – я не ждала вас так рано.
– Ах, Семела, как я могу проводить в праздности время, когда так много дел ждут моего решения, – пожаловалась женщина, усаживаясь на изящный с резной спинкой стул.
– Если я только могу помочь вам чем-нибудь, госпожа.
– Можешь, конечно можешь, присядь, – указала рукой на табурет, – навигация началась, и к нам, в Прекрасную Гавань, уже плывут корабли из Ионии и Аттики, из Фракии и Эвбеи, а также с островов Эгейского понта. Скоро эти корабли бросят свои якоря у наших причалов, по трапам спустятся купцы и богатые путешественники, их кошели наполнены золотыми и серебряными монетами, я хочу получить часть этих денег.
– Вы собираетесь продать одну из девушек, госпожа? – догадалась женщина.
– Да. Надо выбрать, которую.
– Может быть Роду? Мы научили её всему, чему могли, госпожа.
– Рода? Я думала о другой… как её зовут, ту, что танцевала на празднике Эроса в прошлом таргелионе?
– Евфросина, госпожа, – подсказала Семела.
– Как одну из харит? Подходящее имя!
– Сначала её звали иначе, но после того как у девушки обнаружились танцевальные способности…
– Да, я вспомнила, как сама её переименовала. Начинай готовить Евфросину, ну ты знаешь, всё как обычно, – проговорила Исмена, поднимаясь с кресла.
– Слушаюсь, госпожа, – сказала Семела, тоже вставая, – только позвольте узнать, почему не Рода?
– Должна тебе признаться Семела, что с этой девушкой я ошиблась.
– Не понимаю, госпожа…
– Рода красива, очень красива. Эти чёрные, как бездна, глаза, губы – алый цветок, роскошные волосы, стройное тело, но при всех этих бесспорных достоинствах никто за неё хорошую цену никто не даст.
– Как же так госпожа? – обескураженно спросила служанка.
– Подумай сама, Семела, после смерти царя Александра, его диадохи постоянно ведут войны против друг друга на завоёванных землях, и рынки городов Эллады заполнены смуглыми черноокими красавицами из стран востока. Наша прекрасная Рода просто потеряется среди них. Нет никакого смысла везти её из Прекрасной Гавани в такую даль.
– Что же вы собираетесь делать, госпожа? Неужели оставите при себе?
– Ну, нет! Я слишком много на неё потратила, она должна вернуть мне всё, и оплатить гостеприимство и знания, что я ей дала.
– Но как она сможет расплатиться с вами, госпожа? – всё недоумевала Семела.
– Не она, так её брат! – произнесла Исмена.
– Брат?
– Да, брат! До меня дошли слухи, что её брат стал вождём племени после гибели отца и я надеюсь, что он захочет выкупить свою сестру.
– Хватит ли у него денег, госпожа? – с сомнением проговорила служанка.
– Это не моё дело, где он возьмёт деньги! – воскликнула Исмена.
– Эти племена, они очень бедные…
– Но гордые! – перебила женщину Исмена, – думаю, вождь керкетов не захочет, чтобы его родная сестра стала наложницей в Таврике.
Семела мысленно вознесла молитву, неужели они скоро избавятся от этой возмутительницы спокойствия.
– Будут ли какие-нибудь указания насчёт новенькой воспитанницы, госпожа?
– Занимайся с нею, как с остальными, сейчас главное, чтобы она как можно быстрее заговорила на койнэ, для дальнейшего обучения это важно. Внимательно наблюдай за нею, необходимо как можно раньше выявить и развить все её таланты.
– Слушаюсь, госпожа.
– Я думаю потратить деньги, полученные выкупом за Роду, на педагогов для нашей беляночки. Кроме музыки, танцев и пения, я хочу обучить её чтению, письму и философии.
– Как вам будет угодно, госпожа.
– Кстати, я не успела дать ей имя.
– Я назвала её Левкеей, госпожа, но если вы считаете, что это имя не подходит…
– Левкея – светлая, – задумчиво проговорила Исмена, – звучит немного простовато… ну что ж зовите её пока так. Позже я придумаю ей новое имя, более звучное.
Семела вышла из хозяйских покоев и поспешила к воспитанницам, которые уже выстроились в шеренгу перед фонтаном и по команде начали делать гимнастические упражнения. Исмена через открытое окно наблюдала за происходящим во дворе, шесть нагих девочек двигались в такт, седьмая, самая маленькая, не успевала за ними и постоянно сбивалась, но не останавливалась. «Старается», – усмехнулась про себя Исмена. – «Надо сказать Семеле, чтобы берегла её кожу, не стоит Левкее бывать на открытом солнце». Ещё немного постояв, Исмена вышла из покоев и направилась к выходу. Раб, что сопровождал их с Семелой на рынок, свернувшись калачиком прямо на плитках пола, словно пёс, дремал около калитки. Исмена ткнула его ногой, мужчина мгновенно вскочил и с поклоном отворил дверь перед своей госпожой. Она осторожно выглянула наружу – никого.
