Майя думала – только её голова коснётся подушки она сразу уснёт, но вот уже долгое время она лежит, всматриваясь в темноту, а сон всё не приходит. Ей определили место на кухне за серой занавеской из грубого холста, низенький топчан с соломенным тюфяком стал её постелью. Печь ещё не остыла и в комнате очень тепло. Пахнет молоком, вином с пряностями и свежим тестом. Всё о чём она мечтала сбылось – они с Эглой в безопасности, в тепле и сытости… В соседней комнате похрапывает Гектор, ветер стучит в оконце, словно просит впустить его в дом. Нет, не посторонние звуки мешают ей уснуть. Она вертится на своей постели вспоминая вчерашний день, как проснулась в ледяной каморке и позавтракав остатками еды направилась к дому где осталась на ночь её подруга, потом она долго… очень долго ждала. Эгла впустила её в дом… Нет, всё не то… Майя устало прикрыла глаза и перед ней сразу возникла картина – в полумраке комнаты Идоменей, страстно целует прильнувшую к нему Эглу. Майя положила руку на грудь, словно хотела успокоить тревожно застучавшее сердце. Она поняла! О, боги! Впервые за много лет, она смотрела на мужчину, не испытывая к нему отвращения. Ещё со времени жизни в придорожном кабаке она возненавидела представителей мужского рода. Ей казалось, что все они одинаковые – нетрезвые, дурно пахнущие, со слюнявыми губами и жёсткими, холодными пальцами. Но господин Идоменей совсем другой, даже на симпосии, где вино лилось рекой он не выглядел опьяневшим. Майе было приятно думать о хозяине этого дома, сегодня она увидела его совсем близко и сразу отметила, что несмотря на обилие серебра в тёмных коротких волосах, старым он не выглядит. Кожа на его лице загорелая, плотная, без морщин, глаза тёмные с лукавым прищуром, а губы полные, улыбчивые. Как, наверное, приятно, когда тебя целуют такими губами… Девушка погрузилась в сладкую дремоту, ей чудилась полутёмная комната на пороге которой стоит мужчина в запорошённой снегом накидке, она кидается ему навстречу и его сильные руки ложатся на её талию, а потом поцелуй… бесконечно долгий…
____________________________________________________________________________________________________
Драхма – древнегреческая денежная единица. Квалифицированный рабочий получал 1 – 2 драхмы в день.
Глава 7. Визит Метиды
В Ольвии прошёл первый снегопад, а в Тритейлионе снега ещё не было. После череды дождливых дней распогодилось, выглянуло солнце и Галена уговорила свою госпожу выйти на прогулку. Лёгкий морозец за ночь подсушил землю и садовые дорожки. Деревья медленно роняли последние листья, а парк в буйстве летней зелени, казавшийся дремучим лесом, теперь проглядывался насквозь. Федра со служанкой дошли до места, где кончался старый парк и начинался молодой. Деревья, посаженные по приказу Идоменея вокруг нового особняка, за последние годы разрослись и их ветви уже смыкались над аллеями, образуя летом тенистые галереи. Белокаменный особняк под красно-коричневой крышей освещённый ярким солнцем сверкал меж серых стволов деревьев, как кусок льда. Федра задумчиво смотрела в сторону дома. Галена проследив за взглядом своей госпожи, сказала:
– Может прогуляемся к особняку, госпожа? Говорят, Нисифор привёз из города мастеров и под их руководством рабы начали внутреннюю отделку дома.
– Нет, Галена, не сегодня. Давай вернёмся в гинекей. Холодно, – она зябко повела плечами.
Назад они возвращались той же дорогой, только Федра шла на шаг впереди, ей не хотелось, чтобы Галена видела сейчас её лицо. Все разговоры о новом особняке, вызывали у Федры противоречивые чувства. Много лет назад, в ночь любви, Идоменей поделился с нею планами строительства этого дома. Тогда они мечтали, что сыновья, закончив образование, вернуться в Таврику и один из них поселится в городском доме, а другой в Тритейлионе. «Мы не будем мешать молодым», – сказал Идоменей, – «Я построю для нас новый дом, в Тритейлионе всем места хватит». Строительство особняка отнимало львиную долю доходов поместья, Идоменей хотел сделать новое жилище максимально удобным и роскошным. В Таврике не было месторождений мрамора, поэтому его, как и многие другие строительные материалы везли морем. Раньше в этих тратах был хоть какой-то смысл, а сейчас… Федра терялась в догадках, зачем достраивать этот дом, если сыновья решили не возвращаться на родину? Если андрон стоит многие дни в году пустым, а ей вполне просторно в двухэтажном гинекее? Но Идоменей с удивительным упорством продолжал обустраивать этот, ставший ненужным, дом. «Он привык доводить все свои задумки до конца», – так Федра объясняла себе прихоть мужа.
Когда Федра с Галеной вышли из аллеи, то увидели, что со стороны храмовой террасы к гинекею медленно идёт женщина. Она была немолода, грузна и при ходьбе опиралась на палку. На плечи женщины была наброшена шерстяная накидка в коричнево-зелёных тонах, такие цвета обычно носят жители сельской местности.
– Метида? – не оборачиваясь, спросила у служанки Федра.
– Да, госпожа, это она, – подтвердила Галена и замахала женщине рукой, – Метида, госпожа здесь!
Услышав, голос Галены, женщина обернулась на зов и склонила голову, приблизившись к хозяйке Тритейлиона поклонилась ей ещё раз:
– Госпожа, приветствую вас, пусть сегодняшний день для вас будет добрым.
– Благодарю, Метида, желаю тебе того же. Давненько ты не была у нас, в верхнем Тритейлионе.
– Желала бы бывать у вас чаще, госпожа, но немощь одолела, – сказала женщина, кивая на палку, – тяжело стало ходить по лестницам вверх-вниз.
Галена покосилась на палку, о которую опиралась гостья, этот предмет из драгоценного палисандрового дерева, с набалдашником из серебра и слоновой кости, резко контрастировал с простым нарядом Метиды. «Идоменеев подарок», – решила про себя женщина. С Метидой Галена когда-то соперничала за право жить при госпоже в гинекее. Если Галена была рабыней в доме родителей Федры, то Метида принадлежала отцу господина Идоменея. После того, как хозяин овдовел, умная и трудолюбивая рабыня смогла заслужить доверие своего господина и стать полновластной хозяйкой в господском доме. Тогда она и получила своё прозвище – Метида*, настоящим именем с тех пор её никто не звал. Ходили слухи, что Метида между домашними хлопотами, смогла подчинить себе сердце одинокого мужчины. Сама женщина никогда на этот счёт не распространялась и при жизни своего хозяина никакими привилегиями не пользовалась. Получив свободу, она, как и Гектор, нового господина не покинула. Идоменей, в отличии от своего отца, всячески поддерживал Метиду. Он захотел, чтобы женщина жила при его жене в гинекее, но и здесь бывшая рабыня проявила мудрость. Она уступила выгодную должность Галене, а сама предпочла командовать рабынями в посёлке. Женщины под её началом трудились в ткацкой мастерской и прядильне. Идоменей велел построить в посёлке для Метиды дом, и приставить к ней помощницу. Галена хоть и посматривала на бывшую соперницу свысока, в глубине души признавала, что ни одна из прислужниц в Тритейлионе не пользуется таким уважением как Метида.
– Пойдём в дом, – пригласила гостью Федра, – расскажешь с чем пришла.
– Благодарю за приглашение, госпожа.
