– Пообещал! – согласился мужчина, – Однажды маленькая дикарка просто вырвала у меня это согласие, но теперь всё по-другому: у тебя эллинское воспитание, а эллинские девушки не ездят верхом.
– Я не эллинка, господин.
– По рождению – нет, по образованию – да.
– Значит…
– Я исполню своё обещание, – кивнул Идоменей, – когда приеду в Тритейлион на более долгий срок. Сам выберу для тебя лошадь и учителя для верховой езды.
– Благодарю, господин! – она вскочила со своего места и захлопала в ладоши, – Теперь у меня осталось только одно желание, – она посмотрела на Идоменея своими светлыми ясными глазами.
– Боюсь даже спрашивать…
– Я хочу отправиться в плавание на корабле. Хочу узнать, как это, когда под ногами на твёрдая земля, а зыбкая вода.
– Это ещё опаснее, чем затея с лошадью, – предупредил её мужчина.
– Но почему, господин? Вы ведь сами много раз плавали и с вами ничего не случилось…
– Слава богам! – вскинул руки Идоменей, – Но всякий, кто вступает на корабельную палубу подвергает себя смертельной опасности: шторма, туман в котором корабль может сбиться с курса, пираты шарящие в поисках добычи, болезни, одолевающие моряков во время длительных путешествий. Неужели ради прихоти ты захочешь подвергнуть себя таким испытаниям?
– Но, если я буду с вами, господин, под вашей защитой…
– Нет, Хиона, даже не проси. Молоденькой девушке без веских причин незачем пускаться в длительное морское путешествие.
– А если не в длительное, а в короткое? Ведь до Ольвии плыть всего два дня при попутном ветре, – продолжала настаивать девушка.
– До Ольвии? Ты хочешь плыть со мной в Ольвию, дитя?
– Если только вы согласитесь взять меня с собой, господин! – Хиона умоляюще посмотрела на мужчину, – Я могла бы помогать Гектору вести ваш дом, пока вы будете заняты делами.
Идоменей задумался, это было очень заманчиво – взять Хиону с собой в Ольвию, но что на это скажет Федра?
Глава 4. В Ольвии
Майя собиралась войти в хлебную лавку, когда из-за угла выехала кавалькада всадников и свернула на Торговую улицу. Обычно в это время здесь не протолкнуться, но сегодняшнее морозное утро заставило многих горожан остаться в своих тёплых жилищах. Майя тоже старалась не выходить из дома в холодную погоду без нужды, но мысль, что Эгла проснётся, а в доме нет ни крошки хлеба заставила вылезти из-под кучи тряпья и отправиться на поиски пищи. Старый хитон и поношенная шерстяная накидка плохо защищали от холода, ноги в дырявых сапожках мёрзли, но девушка не торопилась войти в тёплую лавку, с хмурым лицом наблюдала она за богато одетыми всадниками, которые неторопливо ехали по улице. Редкие прохожие тоже останавливались поглазеть на проезжающих, любопытство в крови у эллинов иначе не занесла их нелёгкая так далеко от родных берегов.
Почти всех мужчин, что ехали сейчас по Торговой улице, девушка знала – это были представители благородного сословия Ольвии, лишь один из них был Майе незнаком, его она сразу определила, как чужого, вроде одет также как его спутники, а видно, что не местный. Городские богачи давно завели обычай носить зимой скифскую одежду. Шерстяные штаны с кожаными вставками, тёплая рубаха, кафтан с меховой подстёжкой, сапоги, лохматая шапка – прекрасно согревают в студёные зимние дни. Незнакомец тоже одет по-скифски, но отличается от остальных мужчин сдержанностью наряда, нет в его одежде лишних деталей, золотых и серебряных украшений, которыми злоупотребляют ольвийские мужчины подражая скифским царям. Когда кавалькада поравнялась с нею, Майя заглянула в лицо незнакомого всадника: не старый ещё, чуть больше сорока, мех шапки отбрасывает тень на лицо, потому глаз не разглядеть, усы и бородка коротко подстрижены, губы полные, улыбчивые. «Добрый, наверное», – вздохнув подумала Майя стараясь поймать взгляд мужчины, но тот проехал мимо не обратив внимания на дрожащую от холода девушку. «Добрый… отчего ему не быть добрым, если он одет в тёплую добротную одежду и через несколько минут войдёт в хорошо натопленный дом, где его ждут услужливые рабы, удобное ложе-клинэ и столик уставленный различными яствами», – Майя судорожно сглотнула слюну и открыла дверь хлебной лавки. Её обдало душным ароматом только что испечённого хлеба, голова закружилась, тоскливо сжался живот. Хозяин лавки взглянул на вошедшую девушку, и улыбка сползла с его губ. «Совсем стыд потеряла эта оборванка, заходит в приличное заведение в таком виде! Волосы нечёсаные, лицо неумытое!» Майя вытащила из-за щеки два медных дельфина и положила их перед лавочником, тот брезгливо взглянув на деньги протянул покупательнице большую ячменную лепёшку. Но Майя, разомлевшая от тепла, не могла так быстро уйти из лавки. Заметив неудовольствие мужчины, решила завязать с ним разговор:
– Хозяин, не знаешь ли ты, что за важный гость только что проехал по улице в окружении знатных мужей нашего города?
– Это господин Идоменей, богатый геомор и навклер из Прекрасной Гавани, едет с верфи, на которой сегодня заложили первый из двух его кораблей. Владелец верфи и архонты нарадоваться не могут на господина Идоменея, потому в честь высокого гостя сегодня состоится симпосий, – не глядя на девушку проговорил лавочник.
– Где? Где он состоится? – взволнованно спросила Майя.
Мужчина неопределённо пожал плечами:
– В Верхнем городе, где же ещё…
Он хотел добавить, что вряд ли ей удастся получить приглашение на этот праздник, но ехидство его пропало даром, когда он поднял голову, покупательницы в лавке уже не было.
Выйдя из лавки Майя пошла вниз, к трущобам Нижнего города, где она с Эглой снимала каморку, но пройдя несколько шагов резко развернулась и направилась в противоположную сторону, куда удалилась группа всадников. Девушка больше не чувствовала холода, ей даже стало жарко, когда она преодолевала крутой подъём улицы, ведущей к Верхнему городу. Во рту Майя держала маленький кусочек лепёшки, посасывала его не глотая, чтобы растянуть удовольствие. Сама лепёшка была надёжно спрятана на груди под накидкой. Девушка быстро нашла нужный дом и постучала, но ей никто не открыл.
Немало времени потратила она, кружа по улицам Верхнего города в поисках нужного ей человека, наконец Майя нашла агонотета там, где он и должен был находиться – в доме хозяина городских верфей. Устроитель праздников готовил большой пиршественный зал для предстоящего симпосия. Нектарий, так звали агонотета Ольвии, был худощавым молодящемся мужчиной с длинными крашенными волосами, глазами неопределённого цвета и тонким голосом. Майя увидела Нектария, в тот момент, когда он давал указания рабам, что застилали коврами ту часть помещения, где должны были расположиться гости. Майя никогда бы не смогла проникнуть в этот дом, если бы не предпраздничная суматоха, послужившая ей прикрытием, но увидев агонотета она оробела и теперь не знала, как обратиться к нему. Нектарий между тем, заметил девушку, он догадывался зачем она пришла. «Сегодня многие придут просить», – усмехнулся Нектарий. Нечасто случаются симпосии на которых собираются такие богатые и знатные гости. Самые лучшие рапсоды, музыканты, танцоры, акробаты приглашены для увеселения гостей. Самые красивые гетеры с утра перетряхивают свои сундуки подбирая наряды к пиру. Они умащают свои тела ароматными маслами, сочиняют новые причёски, подбирают изящные украшения, чтобы предстать перед высокими гостями во всеоружии женской красоты. И всем нужен он – Нектарий, устроитель городских праздников и частных вечеринок. Только он решает кому быть на празднике, если только заказчик не выскажет личное предпочтение. Насладившись мыслями о собственной значимости, мужчина повернулся к Майе и высоким, почти женским голосом произнёс:
