Вот хозяйка дома: забранные в хвост волосы, обычная, милая (я ведь милая?!). Облокотившись на стол и подперев руками подбородок, она любуется своим мужчиной, с аппетитом поедающим яичницу.
Вот хозяин дома. Тоже в простой одежде – штаны да рубашка (на крой и фасон внимания не обращаем). И он то и дело отрывается от еды, чтобы улыбнуться своей женщине.
Сейчас он доест, и оба отправятся спать, в уютную кровать, никуда не торопясь, обняв друг друга уже по дороге в спальню… А утром проснутся вместе, и он уедет на работу, а она будет готовить ему обед, напевая…
М-да.
Вот такие у тебя, Элла, незамысловатые мечты. Вот из такой нереальной, несбыточной сказки ты скоро вернешься в самый что ни на есть реальный замок фейри.
А ведь все должно быть как раз наоборот! Все нормальные девицы мечтают о принцах и королях! Они хотят свалить из обыденного домика и попасть в замок!
Выходит, я ненормальная?
Вот клянусь – будь у меня возможность понизить в статусе самого короля фейри, превратить его в обычного смертного, я не колебалась бы ни секунды. Дура, наверное… Но ведь это и есть единственный шанс получить любимого мужчину. То есть, конечно, и этого шанса у меня нет.
Я даже головой потрясла, чтобы отогнать совершенно дурацкие мысли.
Мужчина заметил. Опять нежно мне улыбнулся и спросил:
– Ну что ты? Ты же хотела чаю…
Он кивнул на исходящую паром кружку. Вообще-то чай этот был не совсем чай. Пах неведомыми мне травами и чуть-чуть ванилью.
– Кэйр, а мы не могли бы иногда приходить сюда и вот так сидеть? – спросила я, хватаясь за кружку. – Ну… Мне кажется, после этого я бы работала еще лучше.
Он отодвинул тарелку и повторил мою позу: подпер обеими руками безупречно вылепленный подбородок и прищурился.
Но вместо хоть какого-то ответа вдруг спросил сам:
– А скажи мне, моя любимая пряха, почему ты до сих пор не замужем?
Странное так-то любопытство… Вот какая ему разница?
– Мне не так уж много лет, – пожала я плечами. – Некуда было торопиться.
– Неужели ни разу не влюблялась?
– Влюблялась, конечно. Но не очень всерьез, на самом деле. Моя профессия мне была интереснее.
– То есть мне просто повезло, – резюмировал Кэйворрейн. – И что же – никого не хотела видеть в своей постели?
– Не-а… Можешь гордиться – ты первый.
– Гордиться?.. – удивленно переспросил он и тут же хмыкнул. – Вот как… Я попробую.
– Попробуй, – вздохнула я.
– Но мне кажется, ты тоже должна гордиться. Далеко не каждую девственницу я выбираю в пряхи. И, пожалуй, ты первая из прях, с которой я…
– Общаешься? – помогла я.
Ответа опять не было.
Он поднялся, сладко потянулся и словно одним движением оказался рядом. Приподнял меня как пушинку, скользнул в мое кресло – и вот я уже на его коленях, в его объятиях, а теплые пальцы ласкают шею, губы недвусмысленно тянутся за поцелуем…
Я отстранилась и встала, даже отшагнула от кресла. Испытав мгновенное огорчение: меня не попытались удержать.
– Что такое? – спросили со вздохом. – Девочка моя, у нас есть еще минут пятнадцать. Я хотел бы потратить их с толком.
Мне сейчас должно стать лестно, да?
– С толком для кого? – поинтересовалась я довольно жестко. – Ты с кем потом будешь… заканчивать этот толк? И что делать мне?
– Это ревность? – ухмыльнулся Кэйр.
– В том числе. Знаешь, есть ведь разные способы получить сексуальное удовольствие.
– А ты что же – хочешь доставить мне это удовольствие? – мягко так, вкрадчиво даже…
– А ты мне?
Я даже не заметила, когда он успел сменить позу! Просто вот только что передо мной сидел мужчина из моей нереальной сказки – а теперь король, откинувшийся на спинку кресла, положивший ногу на ногу и постукивающий пальцами по подлокотнику. Его Неблагое величество, в глазах которого полыхал синий огонь. Непонятный. Никогда мне, видимо, не суметь прочитать его эмоции…
– Я подумаю над твоим предложением, – спокойный, холодноватый тон. И вдруг широкая улыбка, прямо на пол-лица. – А знаешь, моя нахальная девочка, я ведь и не помню, когда последний раз… говорил вот так со своей пряхой! И говорил ли… Как ты сказала – общался. – Он развел руками и повторил: – Не помню, чтобы общался!
Понятное дело. С инструментами не разговаривают. Их не учат. И да, он прав. Вот такая я особенная! Это ли не повод для гордости?!
– Мне жаль, – внезапно заявил Кэйворрейн.
Но я не успела спросить – чего именно. Это сделали за меня. Скрипнула дверь, распахнулась настежь, впуская в гостиную струю сильного запаха. Обычного, без всяких незнакомых ноток: просто лимон, свежеразрезанный лимон.
– И чего же тебе жаль? – осведомился низкий и очень красивый, хорошо поставленный женский голос. – Неужели того, о чем я подумала?
Я бы сама не поверила, но факт оставался фактом: его величество вскочил с кресла, словно его укусили за идеальный зад! И низко поклонился! Ого…
– Приветствую леди Четырех Призрачных Башен, Повелительницу…
– Хватит! – прервали его. – И не надейся, Кэйвор, что я буду здороваться, используя твой полный титул!
– Можно хотя бы не сокращать так мое имя? – мрачно попросил король. – Уверен, что за столько веков не так уж нетрудно это запомнить.
– Нельзя, – отрезала гостья.
– Тогда здравствуй, бабушка! – вздохнул он, кланяясь вторично. Не менее низко!
Кто-кто?.. Его бабушка собственной персоной?!
Тут я наконец сообразила, что не могу обернуться. То есть буквально не могу. Физически.
– И тебе, внучек, мерцающих нитей в шаловливые пальчики, – язвительно сказала та, которую я не могла увидеть. – Эксклюзивных нитей вот от этой вольной и разумной пряхи, как я понимаю. Правильно я понимаю?
Кэйр на мгновение возвел глаза к бревенчатому потолку и с нескрываемой тоской ответил:
– Правильно, бабушка. Но вообще-то я звал тебя во дворец. И не имел намерений знакомить со своей тринадцатой пряхой.
Так… То есть шевелиться я не могу по его желанию. Чудесненько!
– А ты забывчив, Кэйвор. Я сколько веков назад тебе сказала, что ноги моей в королевском сиде не будет?
– Не будет, пока на троне сидит Мэб, – процедил его величество. – А она уже не сидит, как всем известно. И я подумал…
– Ты подумал?! – восхищенно переспросила родственница. – Умничка какая. Так вот, милый мой. Поскольку ты уже второй раз за считаные дни являешься в родовое подгнездовье, мне стало даже любопытно. И не один являешься.
