Стол заслуживал внимание не размером и не обилием красивейшей посуды. Даже не стеклянной столешницей. Удивляла нестандартная форма! Сильно вытянутая в длину трапеция со скругленными углами.
Вот в ее вершине мы и уселись, причем Кэйр любезно отодвинул мне стул. И сам сел на такой же – ничуть не отличающийся от всех остальных.
Все присутствующие поднялись единым, слитным движением и почтительно склонили головы перед своим королем.
А я устраивалась и оглядывалась. Ужин, видимо, устроен, для ближнего круга: всего-то человек двадцать… То есть фейри, конечно. Но если не вглядываться в лица – это просто одетые под старину аристократы.
Кэйворрейн произнес первый тост.
– Бельтайн! – кратко провозгласил правитель Неблагого Двора, поднимая кубок, и ужин начался.
Рядом со мной – кто бы сомневался! – оказался не кто иной, как посол Благого Двора, тут же принявшийся ухаживать за дамой, мановением руки отогнав полупризрачных лакеев.
И, в общем-то, застолье фейри и впрямь ничем не отличалось от человеческого, что только радовало. Сначала.
Уже после первого блюда я обратила внимание, что стол ненавязчиво так меняет форму. Точнее – разделяется на несколько круглых. Так медленно и незаметно, что я не сразу и сообразила, почему Кэйр, увлеченный разговором с Тионгом, оказался вдруг довольно далеко от меня. А рядом сидит смутно знакомый лорд, ощипывающий гроздь винограда. Каждую ягодку он складывал на край тарелки и тянулся к общему блюду с фруктами за следующей.
– Каментер, – представился он, заметив мое внимание.
И тут же я услышала шепот Филидэля, коснувшийся моего уха:
– На ужине для приближенных не принято называть титулы. По сути, они предназначены для того, чтобы свести более близкое знакомство и разрушить холодок дистанции.
Шепот есть… а посол, повернувшись к своей соседке по столу, отвешивает ей заковыристый цветочный комплимент. Магия…
– Элеонора. – Я улыбнулась дивному и тут же вспомнила его: тот, из совета, который сказал королю, что они в нем не ошиблись.
– О да, я знаю ваше имя. – Лорд Каментер чуть склонил голову. – Но не могу сдержать удивления, леди, глядя на вас.
Вот так вот – с первых слов – и сразу в лоб? Дескать, весьма растерян, что вы, милая смертная, сидите за столом вместе со всеми, а не у подножия кресла короля и хозяина?
Судя по тому, что мне рассказывали, во время правления Мэб людям при Дворе отводилась роль забавных зверушек и не более. Ни о каком равенстве речи не шло. Если подумать, то это весьма иронично, учитывая, что сама королева некогда была смертной. Видимо, этот факт биографии Мэб считала весьма постыдным, раз сделала все, чтобы вымарать его из истории, и он всплыл лишь после ее смерти.
Но напрячься по поводу фразы соседа я не успела.
– Понимаете, был уверен, что вы впечатлите нас новым нарядом… – Дивный вздохнул и довольно громко заявил: – Вы прекрасны в любом образе, Элеонора! Но на Бельтайне… Признаюсь, я был потрясен.
Соседка Филидэля, синеволосая и ушастенькая, среагировала мгновенно:
– О да, милая! Его величество нашел для вас удивительного портного! – В ее голосе отчетливо звучала обида. – Никогда бы не подумала, что одежда способна сделать леди даже из низшего существа, из простой человечки…
А вот это – точно хамство!
И король на помощь не придет, даже если захочет, – потому что сидит далеко. А за моим столиком пятеро фейри, в том числе две дамы.
– Не поделитесь ли именем этого чудесного мастера? – продолжала высшая хамка. Хотя отчего же хамка… Скорее всего, она говорит совершенно искренне.
– Конечно же, нет, – сказала я, слегка улыбаясь.
У дамы изумленно округлились миндалевидные глазки. Видимо она рассчитывала, что я просияю и тотчас сдам все “пароли-явки”.
– Отчего же? – заинтересованно спросила вторая леди, с высокой прической трех цветов: тоже синий, отвратительно розовый и снежно-белый. Интересно, свои такие?.. – Король Кэйворрейн запретил вам?
Обе безупречно хороши. Обе шикарно одеты. Обе смотрят на меня с огромным любопытством, совершенно этого не стесняясь.
– Не хочу, – пояснила я, улыбаясь пошире.
Каментер вдруг опустил глаза и как-то очень внимательно принялся перебирать ягодки на грозди. А Филидэль подлил всем вина из хитро изогнутого кувшина и любезно сообщил:
– Боюсь, вы несколько заблуждаетесь, леди Иэлера. Его величество этого мастера не знает. Да и знал бы – не открыл секрета.
– Как?! – удивилась синеволосая. – Но…
– Ну вот так, – наигранно печально вздохнул Благой и хитро усмехнулся. – Вы ведь не королевская пряха.
– Полагаете, это привилегия? – фыркнула трехцветная.
– Судя по всему, так полагает его величество, – вступил в беседу Каментер, оторвавшись от винограда, и бросил на меня смеющийся взгляд.
Неожиданно. Хотя если вспомнить, что конкретно этот высший на стороне короля…
– Право, мой лорд, вы пытаетесь принизить нашего повелителя в глазах его потенциальной королевы… – протянула синеволосая, а я с трудом удержала невозмутимое выражение лица. – Конечно же, его величество волен развлекаться, как ему угодно. Но вряд ли он даровал какие-то привилегии своей пряхе. Пусть даже и золотой!
Мне сладко улыбнулись и спросили:
– Не так ли, милая? Ведь это вы та самая золотая пряха? Прошу простить мое любопытство… сейчас все потенциальные королевы весьма вами заинтересованы. Стало быть, сейчас вы золотая фаворитка?
В ярко-сиреневых глазах (узкий, но необычный и притягивающий разрез) светилась, вопреки улыбке, недурная такая порция яда.
Ах ты ж моя остроухая прелесть! Пытаешься проехаться по “золотому” статусу, что выдал мне Кэйр на заре знакомства? Намекаешь, что если для короля что-то изменилось, то для его двора нет?
Ну и что ей ответить? Как назло, в голову ничего не идет.
Кажется, самое время влезать на стол и плясать! Ну или попробовать выкрутиться менее эпатажным образом.
Масла в огонь подлил еще один, доселе молчащий фейри, который задумчиво прокомментировал:
– Интересно, а золотая фаворитка – это как? Слова, скажем так, – взаимоисключающие. Фаворит – почетный член двора. Ценный и уважаемый. А о презренном металле мы все знаем…
В глубине души поднималась злость и раздражение, притом не только на придворных, но и на самого короля, который обеспечил меня этими проблемами. Назвал золотком, а мне теперь разбирайся!
– Золото ничего не стоит, когда оно оборачивается листьями, – задумчиво проговорила я. – Но этот металл – многоликий оборотень, который способен превратиться и в некоторые другие вещи… Очень ценные.
