– В какие? – удивилась «потенциальная королева». Аж ушки, и без того торчавшие из взбитых локонов, заострились.
– В те самые, имея которые, можно получить привилегии, дорогая, – почти прошептала я. И добавила с наигранным сожалением: – Но вам о них лучше не знать.
Стоит ли говорить, что любопытные фейри сразу же подобрались, как только услышали про тайны, которые не для них предназначены?
– Отчего же? – влезла трехцветная.
– Оттого, что вам превращения золота недоступны.
– Говорят, об истинной ценности золота знала только королева Мэб, – удачно сработал на меня Филидэль. – О, эти страшные тайны Неблагого Двора!..
– Тише, тише! – попросила я, со всей артистичностью прижав палец к губам. – Ведь вы дипломат, разве можно?..
– Умолкаю, моя прелестная орхидея! – кивнул посол.
Третий лорд, поедавший меня пристальным взглядом, пожевал нижнюю губу и с большим интересом вопросил:
– Элеонора, вы хотите сказать, что золото – это не просто презренный металл, обожаемый в мире смертных? Боюсь, что это всего лишь наивное заблуждение. Впрочем, оно действительно свойственно смертным.
– Не хочу, – легко ответила я. – Но, по слухам, им заинтересованы оба короля фейри.
Уже сама не совсем понимала, что именно я несу, но несомненно – сплошь истину! Ведь если под золотом подразумевать мою скромную персону, то сказала я сейчас – чистую правду. И Кэйворрейн во мне заинтересован, и Оберон.
– И где же вы слышали подобные слухи? – осведомился он. – Простите, но мне сложно в них поверить.
Мне тоже, если честно. Вот сколько знаю – столько и сложно верить!
– Так не верьте, – предложила я.
– На самом деле, – сказал лорд Каментер, – было очень странно слышать, что, дав волю своей пряхе, его величество мгновенно назвал ее золотой. Поскольку…
Он замолчал, закинул в рот очередную виноградинку и сделал загадочное лицо.
– Вообще, господа, а не соблаговолите ли объяснить, почему именно золото – синоним бросовости? – спросила я. – Ведь ваш народ, по сути, тоже держится на роскоши, драгоценностях, а также на договорах. Так почему вы сами спокойно носите красивые платья, украшаете кинжалы и доспехи, но пренебрежительно смотрите на людей с их золотом? Я понимаю, если бы, в отличие от человечества, вы жили в скромности, но это ведь совсем не так.
– Это интересный вопрос, достопочтенная пряха, – покачал головой Каментер. – И думаю, что пренебрежительное отношение фейри к этому металлу подпитано еще и тем, что некогда людям его подарили фоморы. Они показали, что золото блестит… они научили людей обмену. Да и сами очень активно использовали его.
– Ясно, – задумчиво кивнула я, пытаясь переварить новости. Не выдержала и все же прокомментировала: – То есть вы просто осуждаете все, что связано с вашими давними врагами? А на людей перешли, потому что врагов сейчас, так сказать, нет?
Ну а еще потому, что фоморы за презрение на остроухой морде наверняка и накостылять могли! А люди слабее.
Очень хотелось сказать это вслух. Просто таки очень!
Но я понимала, что дивные лорды, сидящие рядом со мной, не более чем продукт своей эпохи и воспитания. Стоит ли их осуждать?
Пока размышляла, стол вытянулся, словно капля, и я поняла, что теряю собеседников и пребываю в процессе обретения новых. Вообще, интересный способ переходить из одного кружка беседующих в другой…
– Но уверены ли вы, что король Кэйворрейн… – донесся до меня голос третьего лорда, удаляющийся с каждым словом.
И – совсем близко – колокольчиковый перезвон нового женского голоса:
– …забываете, что у некоторых придворных есть дочери. Вот у вас, лорд Ниэлвэрен. Разве вы не желаете видеть свою малышку на троне Неблагого Двора?
– Как вы верно заметили, леди, она еще малышка, – парировал дивный в ослепительно-голубом камзоле.
Один в окружении четверки дам. Ну и меня, внезапно вырванной из так хорошо наладившегося разговора.
– Попробуйте этот салат, милая Элеонора, – обратилась ко мне обладательница звенящего голоска. – И поведайте же нам, как вы, пряха, сумели очаровать его величество? Мы, право, в изумлении!
А уж я-то в каком…
– Что же здесь удивительного? Тем более что на мой взгляд тут присутствует исключительно голый расчет, – поджав губки, заявила другая.
Ну, не губки, а целые губищи, м-да. Впрочем, фейрийское личико и огромным ртом не испортить. Хотя на жабоньку все равно похожа.
– Какое там очарование! – продолжала рассуждать волшебная и дивно прекрасная жабонька. – Это не играет никакой роли. Его величество просто не желает обижать окружающих его леди. А выбор он еще не сделал – вот и приблизил к себе ту, которая не стоит даже жалкой тени ревности. Да и измена в данном случае невозможна, будущей королеве попросту не в чем будет обвинить мужа. Это очень разумный подход!
«…смертные изобрели механических кукол… в том числе для… м-м-м… интимных утех…»
Я едва удержалась, чтобы не поискать взглядом Филидэля, так отчетливо вспомнились эти его слова.
Ну, механические куклы могут позволить себе не стесняться в выражениях, верно? Особенно учитывая, что живые дамы в их присутствии не стесняются тоже.
Правда, я буду чуть более откровенна. Я же смертная, низшее, невоспитанное существо, какой с меня спрос?
– Ревность к прошлому ужасна, и мне казалось, что дивному народу эта пагубная эмоция не свойственна, – сочувственно сказала я жабке, даже не глянув на указанный салат. А вот виноград подойдет. Отщипнула ягодку, медленно и демонстративно втянула ее губами и мечтательно сообщила: – Хотя следует признать, что его величество весьма хорош…
Окружающие были умненькие, потому все додумали самостоятельно. И уж точно в их головах не было мыслей о том, что хорош Кэйворрейн… да, к примеру, в риторике!
Всеобщее молчание стало мне наградой.
Наконец колокольчиковый голосок с недоумением протянул:
– Не хотите же вы сказать, милая, что знаете это по личному опыту?
– Хочу, – призналась я, перекатывая виноградинку языком. – Но это будет слишком нетактично. Потому не буду.
Ай да я! Ни слова лжи, между прочим, а какая красивая дезинформация.
Нахваталась у Филидэля дурного – не иначе.
– Но как?.. – Колокольчик захлопал светлыми ресницами. – Ведь пряха…
– Вы о невинности? – безмятежно спросила я. И чуть переиначила фразу давешнего лорда: – Сила короля Неблагого Двора непостижима. Потому вот…
Я развела руками, с наслаждением наблюдая за ошалевшими лицами леди. А вот их собеседник, белокурый красавец, внезапно выдал:
– Что ж, я искренне завидую его величеству… Не подумайте дурного, Элеонора! Моя зависть – плод восхищения… и запоздалого понимания. Признайтесь все же – не было ли среди ваших предков кого-то из рода Белого Шиповника? Я практически уверен в этом… подобное очарование на пустом месте не появляется.
