Но когда я покончила с едой и принялась наливать чай, одиночество мое нарушили.
Сначала я даже не заметила часовую фейку – ровно до той поры, пока не услышала громкое восхищенное аханье. Настолько неожиданное, что чуть чайничек не выронила.
Фиолетовые искры метались по охапке шелка на полу, который я так и не убрала.
– Ирри?
– Где ты такое взяла?! – выкрикнула феечка, вылетев из облака ткани.
– Сама сделала! – ответила я, не сумев скрыть гордости. И возгордилась еще сильнее, когда Ирри стрелой примчалась на стол, плюхнулась передо мной и воззрилась такими глазами…
– Врешь ты, пряха!
– Клянусь тебе, – усмехнулась я. – Даже не знаю чем… Ну – чтоб мне паучихой тут остаток срока провести!
Фейка заморгала и с сомнением пожала плечами:
– Но ты же человечка! Как же у тебя получилось?
– Я пряха, – сказала я со вздохом. – Волшебная пряха Сумрачного Плетущего, помнишь?
Кучка искр опять метнулась к шелку, рыбкой нырнула в него – только синие башмачки мелькнули. Потом из шелкового вороха высунулась кудрявая головка и очень деловито спросила:
– А можешь поделиться? Тут так много! А мне всего-то надо лоскуток!
Я сделала вид, что задумалась.
– Н-ну… почему и нет. Цвет тебе вполне подходит.
– Да! Да! – восторженно заверещала Ирри. – А это мажена? Ты говорила – мне пойдет мажена!
– Маджента, – усмехнулась я. – Этот оттенок как раз по краю вышел. Отсюда и отрежем.
Феечка мигом перебралась на стол и подбоченилась, выставив ножку.
– Мерки как будешь снимать? Мне снять это платье? И ты помнишь фасон? Вот тут чтобы складочки, и обязательно фонариком рукава! Ой! А нижняя юбочка?! Она должна быть кружевная!
– Не надо ничего снимать. Ни мерки, ни платье. И у меня есть сиреневое кружево. Очень тонкое, как раз для тебя. Только знаешь, Ирри, давай сначала чаю попьем? Смотри, сколько тут вкусностей!
Фейка кивнула и… усвистела в мою спальню.
– Ирри?.. – растерялась я, но она тут же вернулась, нагруженная… кукольной посудкой.
– Не тонуть же мне в твоей чашке! – пояснила она. – Эй, Плюк! Быстрее!
Кажется, нас уже трое…
Клыкоплир, приставленный к моим часам, завис над столом, удерживая в зубастом клюве крошечный стульчик, а в когтистых лапах – столик. Аккуратно поставил фейкину мебель и как-то вопросительно выдал:
– Кр-р-мау?.. Мра-акр!
Синий хохолок мотнулся из стороны в сторону.
– Пряник хочет. Очень любит пряники, – объяснила Ирри, расставляя на столик чашечку, блюдечко, тарелочку, ложечку, вазочку… еще одну вазочку… Ну да, не летать же ей через весь стол за джемом или вареньем.
– Присоединяйся! – пригласила я птичку, широким жестом обводя стол. – Плюк, да?
– Кар-р, – согласился клыкоплир, осторожно продвигаясь к блюду с выпечкой.
– Только пряников нет, извини!
В желтых глазках вспыхнуло такое разочарование, что мне даже неудобно стало. Гость все-таки!
– Но, наверное, их можно добыть! – решительно заявила я и, подойдя к стене, дернула за шнурок, вызывая слуг.
Впервые, кстати. Ну не привыкла я к слугам. И они явно это понимали, потому что приносили еду сами – четыре раза в день! И всегда спрашивали, чего хочу, чем помочь, что сделать. Даже, по-моему, обижались, что ничего мне не нужно…
Лакей явился мгновенно, низко мне поклонился (что тоже ужасно напрягало) и очень обрадовался просьбе. А когда принес затребованные пряники – на огромном подносе, видов пять! – я спросила:
– А ты не хочешь с нами чаю выпить?
– Госпожа слишком добра, – испуганно замотал головой фейри. Ростом почти с меня, в зеленой, видимо форменной, одежке, и очень красивый на лицо. Только не так, как высшие. Не красивый, пожалуй, – просто милый. Нос вздернутый, темные глаза чуть раскосые, длинные уши торчат почти параллельно полу. А вот шевелюра – как у Айкена, словно спутанная проволока…
– Мелькан! – вспомнила я его имя. – Ну посиди с нами, пожалуйста. Или тебе нельзя?
Низший замялся, явно не решаясь принять приглашение.
– Сприггана за стол сажать? – хмыкнула Ирри. – Он рад-радешенек, что его в лакеи определили, а не конюшни чистить заставляют или овощи! Странная ты, Элла! Ужасно странная!
– Мне можно, – решительно заявила я. – Так, Мелькан, а ну садись! Вот сюда давай. Я приказываю, вот!
И принялась исполнять обязанности хозяйки.
Поставить перед клыкоплиром поднос с пряниками не было проблемой. Как и налить чаю лакею, наложить ему на тарелку разных десертов. Вот с Ирри оказалось сложно! Вы пробовали накладывать в наперсток варенье? А наполнять наперсток заваркой и водой в нужных количествах, после чего сыпать в него сахар?
Но я справилась, и скоро мы сидели уютной компанией, попивая горячий персиковый чай, и вели беседу. Точнее, фейка болтала без умолку, едва позволяя вставить мне слово. Мелькан молчал, смущенно ковыряя ложкой кусок тортика, ну а птичка дробила своими страшненькими зубами пряники, отмахиваясь крылом на все мои предложения чего-нибудь другого.
– Да он неразумный же! – захихикала Ирри после очередной моей попытки объяснить клыкоплиру, что он непременно должен попробовать банановую пироженку. – Ну как твоя собачка.
Я посмотрела под стол, где моя Лула радостно поедала булочки с маком – в самом обычном собачьем обличье.
– Но теперь Плюк будет тише по утрам орать, точно тебе говорю! – пообещала фейка. – Он ласку любит, а где ее взять?
Я немедленно погладила синий хохолок, на что получила череду звуков, ужасно похожих на мурлыканье.
– А вот наш спригган – хоть и разумный, а полный дурачок!
Мелькан немедленно надулся, но промолчал. Ирри же, отличавшаяся редкой бестактностью, продолжала:
– Ну нормально вообще, чтоб спригган во дворец просился? Да не кем-нибудь! Штатным магом! Да тут маг на маге сидит и магом крутит! Ну как тебе, Мель, пыль тряпочкой протирать – капюшон не мешает?
– У меня тряпочка волшебная, – буркнул низший, покраснев. – Капюшон ни при чем. И не капюшон это, а тень!
Я присмотрелась к нему внимательней. Действительно, вокруг головы что-то вроде капюшона… Туманного такого, едва заметного.
Спригган… Это же, по легендам, страшное существо! Я лихорадочно припоминала: они живут в заброшенных замках, в руинах старых домов, вызывают ураганы, отравляют урожай… И у них есть тень-призрак, которая в разы больше и сильнее самого сприггана. Жуткая, в общем-то, тварь!
С недоверием покосившись на очень смущенного лакея, я аккуратно спросила:
