– Это я-то не похож на влюбленного? А так?
Свободной рукой от пакета с кексами прижал к себе рыжую. Обнял как родную. Если считать родной, подушку безопасности.
Склонил голову и даже чмокнул в её макушку, щурясь с довольной лыбой на виду у подступного препода.
По громкому хлопку двери понял, что Соломона смыло в кабинет. Дикарка усилила барахтанье и я отпустил.
– Кексы еще могу понять, ты мой уронил, – наезжать тут же начала, – С кольцом высмеял на всю столовку, чтоб потом унизить. Даже с этим ясно. Зачем обнимаешь? Зачем трогаешь?
Вот скажи я ей сейчас правду – ради Соломона. Она же не поверит.
Придумывать версии за меня у рыжей лучше получается.
Пока остается косить, как обычно…
– В голове закружилось. Вот стоял я, любовался на тебя. И повело влюбленный мозг, вышли из строя извилины. Пришлось обняться, чтобы не упасть. Как мне повезло, что ты стояла рядом.
– Мэт, я же более пришибленного парня еще не встречала, чем ты, – хмыкнула безжалостная девчонка. И тут же спохватилась, хлопнув себя ладонью по лбу. – Ой, я ж забыла про другого. Ага, ты не один такой, вас двое с прибабахом.
Выхватила у меня пакет с кексами и оставила недоумевать.
Какого хрена у нее есть кто-то кроме меня?!
Почему я должен делить свою пришибленность с каким-то перцем?
Не-е-е! На срок невесты для отмазки к ней никого не допущу. Пусть рыжая дикарка еще не полностью в ловушке. Зато слухам почву я дал, как отец и просил.
И надолго о себе не позволю забыть. Что-что, а телефон она тогда забыла удачно, как чувствовал и номерок записал.
Глава 9
ВИКА
Почему кольцо не снимается? Чем этот примат его смазал?
Ушной серой или ядовитой жвачкой? Уже полчаса намыливаю и пытаюсь стянуть с пальца. Ни в какую!
Кожа быстрее слезет, чем знак истинной любви. Тьфу!
Приклеилось намертво. Если останется шрам, я Гордееву вокруг шеи петлю намотаю, также туго…
– Вика, ты чего так долго в ванной торчишь? Обед уже остыл! – постучала в дверь мама.
– Одну минуту! Я косметику смываю! – крикнула я, натирая палец ещё сильнее.
Уже распух и выглядит, как сосиска. Только колечко распрекрасное ни на миллиметр не сдвинулось! Вросло в кожу, как влитое.
Гадство какое!
Как я объясню это родителям, если они увидят?
Может бинтом замотать и сказать, что прищемила? Или что я сунула палец в банкомат в отверстие с деньгами и его нещадно зажевало?
Не говорить же, что у одной обезьяны брачный период и она напала на меня у всех на глазах!
Фух, будь что будет!
– Мам, я в комнате поем, много домашки на завтра, буду готовиться! – влетела я на кухню, пряча правую руку за спиной.
Быстро подхватив тарелку с едой, проигнорировала возмущения мамы и ринулась в свою спальню.
Заперевшись на замок, поставила обед на стол и рухнула на кровать.
Мне совсем не нравится что происходит!
Меня выставили посмешищем и нарекли пассией гамадрила.
Так «высоко» меня ещё не оценивали. Статус в универе определённо повысился. А после окончания розыгрыша вообще стану незабываемой. Гордеев не упустит шанс унизить при всех. Любит быть центром внимания. Уж точно постарается сделать это за мой счёт.
Застряв в собственных мыслях, дёрнулась, когда рядом внезапно запиликал телефон. Пришло сообщение. Неизвестный номер.
«Смотри, как красиво!» – написано поверх картинки, где к моему лицу было приделано свадебное платье.
Убого, честно говоря. Коряво и мне не подходит.
Догадываюсь, у кого может быть такой отвратный вкус. Только откуда у него мой номер? Этот прохвост уже успел переписать и решил прибегнуть заодно и к виртуальным пыткам?
Ага, разогнался!
У него уже мой палец в заложниках и это будет единственным, чем я пожертвовала по незнанию.
Сейчас я вооружена и не поведусь на его изощрения.
«Мечта идиота!» – напечатала криворукому фотошоперу и выключила телефон.
На следующее утро чувствовала себя одним оголённым нервом. Кольцо снова отказалось сниматься, пыталась отодрать, но пожалела кожу. Не высовывая руку из кармана, пыталась справляться со всем левой. Могу сказать одно – рукожопом быть трудно. Мэт таким родился, ему можно простить. А на меня косятся. Сочувствуют, что приобрела такой недуг. Из-за тормозного состояния, опоздала на пару. Зашла в аудиторию через десять минут после начала.
– Некрасова! Ты у нас на особом положении?? – сердито проговорил преподаватель, оторвавшись от лекции.
– Нет, простите, попала в пробку… – пролепетала я, опуская глаза.
– Об этом нужно заботиться заранее! – рыкнул он мне, когда я медленными шагами двигалась к столу, где меня ждала Лина.
– Я обязательно так и сделаю, – зажевала от напряжения губы.
– В следующий раз никакие оправдания я не приму и выставлю вон! Это понятно? – рассвирепел, как грубый солдафон. – И никакие девчачьи слёзы не помогут! Будете сдавать экзамен с комиссией!!
Пристыженно кивнув, замерла на месте, боясь, что выстрелят в лоб.
– Что ты стоишь, Некрасова? Займи уже своё место! – рявкнул раздражённо мужчина и я пулей пустилась к подруге.
– Так, на чём я остановился… – ворчливо пробубнил он, перелистывая свои записи в тетради. – Если Некрасова не возражает, то я продолжу! – зыркнул на меня с презрением. – Итак…
Но продолжить ему снова не дали.
Дверь аудитории распахнулась и к всеобщему удивлению, появился ректор универа.
– Платон Иванович, я вас немного отвлеку, – вальяжной походкой подошёл он к преподу. – Кое-что узнать хотел, – склонившись над нашим солдафоном, ректор о чём-то тихо его спросил и тот негодующе повёл бровью.
Неохотно кивнув, мужчина вдруг поднял руку и указал на меня. Даже Лина рядом затаила дыхание, что уж про меня говорить.
Наши одногруппники одновременно повернули ко мне головы и уставились во все глаза.
Резко бросило в жар, и я уверена, что у меня лицо стало, как красный помидор.
Сосредоточив на мне пристальный взгляд, ректор некоторое время с интересом изучал, а потом довольно улыбнулся:
– Ну, здравствуй, Вика! Рад видеть, что ты уже здорова!
Я так растерялась, что у меня спина покрылась испариной.
По правилам этикета я должна была что-то ответить, но у меня сердце прыгало уже в самом горле, поэтому я осилила только судорожный кивок.
