— Голливуд? — спросил Дрейк.
— Голливуд.
— Конечно, Перри, если ее муж был осужден здесь, в
Калифорнии, мы можем порыться в бумагах и…
Мейсон прервал его:
— Не забывай, она уже обращалась в Сан-Квентин и Фолсом. Не
обманывай себя, Пол. Допустим, что Уорфилд приехал на Побережье. Нашел работу,
возможно, в киностудии, начал хорошо зарабатывать. У него появилась возможность
встречаться с красивыми женщинами. Чтобы попасть в кинобизнес, даже на
конторскую работу, у женщины должен быть крепкий, жизнестойкий характер.
Женщины, которые крутятся вокруг кино, не автоматы, шагающие по точно заданному
курсу. Они решительны и предприимчивы. Ну, и естественно предположить, что этот
Уорфилд влюбился. Сначала, возможно, просто флиртовал, а потом встретил «свою
единственную». Надумал жениться, и ему потребовалось, чтобы жена с ним
развелась. Сам он не решался даже заговорить о разводе — жена слишком его
любит, чтобы позволить ему уйти. И если она узнает, где он, тут же отправится к
нему. К этому времени он — уже крупная шишка, а его преследует прошлое, которое
он не осмеливается никому открыть. Тогда он притворяется, что натворил черт
знает что и угодил в тюрьму. Велит жене не приезжать в Калифорнию — она-де все
равно не сможет его увидеть. Более того, он заставляет ее высылать все, до
последнего цента. Теперь-то ей уж просто не на что приехать.
— Ты считаешь его таким подлецом? — спросил Пол Дрейк.
— Можешь не сомневаться, так оно и есть! Именно по этой
причине он вынудил жену посылать все деньги Спинни.
— Откуда ты знаешь, что ее муж Хоман?
— Спинни — промежуточное звено, человек, которому ее муж
доверяет. Он ездит в Сан-Франциско. Естественно, получает почту на тот адрес. И
если что-то произойдет, он свяжется с ее мужем в Лос-Анджелесе.
— Резонно.
— Так вот, Спинни поддерживает связь с Хоманом.
— Черт возьми, Перри! Когда слушаешь твои рассуждения, все
выстраивается логично, как в математике. Хоман должен быть Уорфилдом. Конечно,
у Хомана есть младший брат, он живет с ним в одном доме, но в день аварии он
был в отъезде, да и накануне тоже.
— Все это следует перепроверить, — нахмурился Мейсон. —
Расскажи-ка мне про него.
— Его зовут Горас. Он лет на семь-восемь моложе Жюля.
Заядлый рыбак и игрок в гольф. Настоящий плейбой.
— Он работает?
— Ну как они все работают в Голливуде? — пожал плечами
Дрейк. — Урывками, когда как. Он — сценарист. Время от времени Жюль подкидывает
ему кое-какую работенку. Пытается создать брату положение. У Жюля есть
небольшая яхта, скаковая лошадь, он член гольф-клуба, ну и все такое прочее.
Словом, все знаки голливудского процветания. Время от времени Горас работает,
затем, прихватив снаряжение своего братца, отправляется на рыбалку, играть в
гольф и…
— Обожди минутку, — прервал его Мейсон, — значит, в день
аварии Гораса не было в Голливуде?
— Не было. Он как раз на яхте ловил рыбу.
— Он и может быть Спинни.
— Выходит, что может.
— Или же Горас может быть мужем, а Жюль покрывает его.
Дрейк нахмурился:
— Я об этом не думал. Но Жюль в своей работе мастак, а его
братец — ничтожный бездельник. Он мог бы написать, к примеру, вот так: «Я в
Голливуде, но дела у меня идут неважно. Я кое-как держусь, потому что меня
подпирает мой брат, но он оборвет мне уши, если узнает, что у меня есть жена. А
что, если нам разойтись? Я пришлю тебе немного деньжат, и считай себя снова
вольной птицей».
Мейсон обдумал слова Пола.
— Знаешь, уж очень она естественно держалась, когда я
показал ей эту фотографию. Пол, ты уверен, что это его фотография?
— Да. Я с ним разговаривал. Можешь не сомневаться, снимок
его. И хороший.
— Ладно. Отложим пока этот вопрос, — решил Мейсон. — Сегодня
вечером я снова увижусь со Стефани Клэр. Я пообещал ей, что у меня будут
хорошие новости. Очень не хочется ее разочаровывать.
— А ты не мог бы ее обмануть, Перри?
— Только не эту девушку. Думаю, мне надо повидаться с
Хоманом.
— Уже вечер. Его будет трудно поймать.
— А днем разве легче?
— Вообще-то так.
— Где он живет?
— В замке в Беверли-Хиллз.
— В справочнике его телефона нет?
— Нет, конечно.
— Но ты должен был его раздобыть, когда сделал наскок на
телефонную компанию.
Дрейк кивнул, сунул руку в карман и молча протянул адвокату
записную книжку. Тот списал интересующий его номер.
— Ну разве не странно, что у этого Спинни, живущего в
дешевом многоквартирном доме в Сан-Франциско, есть незарегистрированный
телефонный номер киномагната? — покачал головой Мейсон.
— Он не магнат, Перри, всего лишь несчастный раб с
трехтысячным заработком в неделю, со всевозможными налогами и все такое.
Мейсон усмехнулся:
— Все равно я намерен с ним потолковать.
— Вряд ли ты много из него вытянешь, — предупредил Дрейк. —
Он парень скрытный и недоверчивый.
— Если только я не ошибаюсь, Пол, его преследуют призраки
прежней жизни. Потому он и дергается, а я не собираюсь щадить его слабые нервы.
Глава 8
Уличные фонари ярко освещали фасад белого особняка в
испанском стиле. В царившем полумраке красная черепица крыши казалась почти
черной.
На звонок Мейсона появился слуга-филиппинец в белой куртке.
— Я звонил мистеру Хоману. Я…
— Да, мистер Мейсон. Сюда, пожалуйста. Ваши пальто и шляпу.
Мейсон снял пальто и шляпу, вручил их слуге и пошел следом
за ним по длинному коридору, паркетный пол в котором был натерт до зеркального
блеска красным воском, проследовал через просторную общую комнату, где царил
таинственный полумрак, и оказался в кабинете, выходящем в патио.
Хоман сидел за письменным столом и с хмурым видом
всматривался в отпечатанный на машинке сценарий, испещренный карандашными
пометками.
Когда Мейсон вошел, он поднял голову и, держа карандаш над
страницей, сказал:
— Садитесь. Не разговаривайте, пожалуйста.
Мейсон постоял, уставясь на фигуру за столом и потешаясь про
себя над тем, с какой враждебностью Хоман смотрит на лежащую перед ним страницу.
Потом опустился в одно из мягких кресел.
