Мейсон разрешил ему помочь надеть пальто, забрал шляпу,
затем задержался на мгновение, глядя на огромный радиоприемник в общей комнате,
из которого явственно доносились звуки органной музыки.
Мейсон перевел взгляд на слугу:
— Ваш хозяин разрешает вам включать радио? Белые ровные зубы
сверкнули в беззастенчивой улыбке.
— Нет, сэр. Но когда он работает, то ничего не слышит. Я
немного сплутовал. Мне пришлось подождать, чтобы проводить вас до выхода, а это
моя любимая программа.
— Вот как? — спросил Мейсон и шагнул поближе к приемнику. —
Впервые вижу такую штуку, — пробормотал он, наклоняясь над многочисленными
ручками и кнопками.
Казалось, филиппинец почувствовал некоторую неловкость.
— Очень хороший приемник, — сказал он. — Только, пожалуйста,
не увеличивайте громкость. Хозяин очень рассердится.
Мейсон стоял перед приемником, прислушиваясь.
Внезапно плавное течение музыки было нарушено дребезжащим
звуком вращаемого телефонного диска, сопровождающимся щелчком. Звук повторился
шесть раз. Кто-то в доме набирал номер.
Мейсон сразу же повернулся к выходу.
— Большое спасибо, — сказал он, — спокойной ночи.
Слуга-филиппинец задумчиво посмотрел ему вслед.
— Извините, но я доложу мистеру Хоману, — пробормотал он.
— О чем?
— О том, что вы задержались, чтобы выяснить, воспользуется
ли он телефоном.
Мейсон улыбнулся:
— Пожалуйста.
Чувствуя на себе враждебный взгляд слуги, который уже взялся
за дверную ручку, Мейсон почти подошел к двери, когда снаружи раздались быстрые
шаги, и филиппинец широко распахнул дверь. Мейсон едва не столкнулся с
загорелым молодым человеком, который взбежал вверх по ступенькам, намереваясь
вставить ключ в замочную скважину.
— Хэлло, — произнес молодой человек, — я не собирался никого
таранить. Прошу извинить.
Мейсон заметил глубоко посаженные темные глаза, резкие черты
лица, большой покатый лоб и шапку курчавых черных волос, ниспадающих до плеч.
Шляпы на нем не было.
— Послушайте, уж не ко мне ли вы приходили, а?
— Вы — Горас Хоман?
— Да.
— Я бы хотел поговорить с вами.
— Я чертовски спешу. Нельзя ли с этим подождать?
— Нет. Я — Перри Мейсон, адвокат. Представляю Стефани Клэр.
— Ох, мой Бог, еще одно нарушение брачного обязательства!
Ладно, скажите ей, что, если она собирается обращаться с этим в суд, я скажу
«да» и женюсь на ней. Это будет… Постойте. Вы сказали — Стефани Клэр? О, теперь
я все понял.
— Молодая женщина, которую обвинили в том, что она управляла
машиной вашего брата.
— Я догадался.
— Вы в это время ловили рыбу?
— Да, я был в море.
— Я только что объяснил вашему брату, что это серьезное
дело, от которого нельзя отмахнуться. Нельзя просто заявить полиции, что он
знать ничего не знает, и как ни в чем не бывало вернуться к работе. Ему
придется подняться на свидетельскую скамью, а когда он это сделает, я намерен
порасспросить его о том, что, по моему мнению, внесет ясность в разбираемое
дело.
— Ни в чем вас не виню, но готов поспорить: Жюлю все это
очень не нравится, если он оторвался от работы, чтобы выслушать вас.
— Он оторвался от работы и выслушал меня, но, мне кажется,
его мысли витали где-то далеко.
Младший брат усмехнулся:
— Скорее всего так оно и было. Но вы исполнили свой долг. Не
тревожьтесь за Жюля, он о себе позаботится. Вы у него почву из-под ног не
выбьете.
— Довольно глупо рисковать чем-то действительно важным всего
лишь из-за неуплаты штрафа за небрежное отношение к своей машине.
Горас Хоман взглянул на часы-браслет.
— Послушайте, я ужасно спешу, но пять минут у меня найдется.
Пойдемте потолкуем. Филип, убирайся отсюда к чертовой матери.
— Да, сэр. Я подожду где-нибудь подальше, мне надо выпустить
мистера Мейсона из дома.
— Я сам это сделаю.
— Прошу прощения, сэр, но так распорядился хозяин, сэр.
— О’кей, делай как знаешь, Филип. Я крикну, когда мы
закончим. Хотите присесть? — обратился он к адвокату.
— Не будем терять время. Давайте постоим здесь и поговорим.
— Идет.
— Что вам известно о Спинни? — небрежно спросил Мейсон.
— Спинни? — Хоман нахмурился. — Постойте, вроде бы я где-то
слышал это имя… Спинни… Нет, не знаю. Что еще?
— А о женщине из Нового Орлеана?
— Нового Орлеана… Не понимаю, какое это имеет отношение к
данной истории? Послушайте, вы не похожи на типа, который стал бы просто
отыскивать женщин и подсовывать их Жюлю, чтобы стать с ним на одну доску.
— А я и не делаю этого.
— Как я понимаю, вопрос заключается в том, кто вел машину?
— Совершенно верно.
— Ну, дружище, значит, мне надо благодарить свою счастливую
звезду, что за рулем сидел не я. Вы же знаете, как оно бывает, Мейсон. Ты
принимаешь твердое решение — никогда не садиться за руль в пьяном виде. Но это
когда ты трезв. А если выпьешь, то думаешь, что достаточно трезв, чтобы вести
машину. Ну а уж когда совсем наберешься, так, что даже не можешь дурачить себя
мыслями, что ты трезв, тогда говоришь себе, что жизнь коротка, что надо
веселиться и плевать на все последствия. И так постоянно, ничего не могу с
собой поделать.
— Можно еще перестать пить, — отозвался Мейсон.
— Да нет, я имею в виду что-то реальное.
— А почему бы не вынуть ключи от машины и не отправить их по
почте самому себе, как только вы начинаете пить?
— Не годится. Мне же хочется воспользоваться машиной, а не
оставлять ее припаркованной у какого-то ночного клуба.
Мейсон рассмеялся:
— Боюсь, я не смогу вам помочь, а вы, я думаю, не сможете
помочь мне.
— А в чем именно?
— Видите ли, я не думаю, что за рулем той машины была
Стефани Клэр. Я даже не думаю, что машина была угнана.
— Жюль говорит, что ее угнали. Как правило, он очень точен,
но ужасно рассеян, когда работает, а работает он постоянно. Полагаю, вы
насядете на него во время перекрестного допроса?
