— Благодарю вас, — сухо ответил Мейсон. — Меня не интересует
«приличная практика», как назвал ее мистер Питкерн.
— Ну, он употребил другие слова. Это просто общая мысль.
— Его общие мысли меня тоже не интересуют.
— Ну что ж, у каждого свой вкус. Продолжайте действовать, не
теряйте времени. Вам потребуются деньги на расходы. У меня их достаточно.
Обращайтесь ко мне по любому вопросу. Однако, прошу вас, аккуратно записывайте
все расходы. Я люблю точность. Вы меня поняли?
— Видите ли, я не очень силен в бухгалтерии. Я…
— В таком случае, вам придется научиться. Я хочу, чтобы все
было перечислено по пунктам, мистер Мейсон. Извините, что вынужден настаивать,
но это совершенно справедливое требование. Это…
Стефани Клэр только что не застонала:
— Вот, полюбуйтесь, мистер Мейсон. Вообразите, что так
продолжается в течение двадцати четырех часов в сутки. Он выжимает из человека
индивидуальность, как будто яблоко под прессом для приготовления сидра.
— Ничего подобного, — возмутился Макс Олджер. — Почему ты
изменила свое имя, Стефани? Ты обманула меня. К счастью, я увидел в газете твою
фотографию. Прекрасная фотография. Чего ради ты задумала работать гардеробщицей
в каком-то ночном клубе в Сан-Франциско?
— Это пустяки по сравнению с некоторыми вещами, которыми мне
приходилось заниматься.
— Гм… Во всяком случае, это не должно попасть в газеты. Черт
знает что. Племянница Макса Олджера — гардеробщица!
— Где Джеке? — спросила она.
Голова мистера Олджера дернулась в ее сторону.
— Откуда мне знать?
— Когда ты с ним виделся в последний раз? — спросила
Стефани, бросив многозначительный взгляд на адвоката.
— Дай-ка подумать… У меня со временем полная неразбериха. Не
вижу разницы между… — Он не закончил, бросив быстрый взгляд на Мейсона, покачал
головой и, поджав губы, пробормотал: — Думаю, он тебе уже сказал. Если
подумать, ты совершенно не удивилась, увидев меня. Разумеется, он слышал, как
упоминалось твое имя. Естественно, являясь твоим адвокатом, он слонялся вокруг
и прислушивался к разговорам. Я только сейчас сообразил, что видел его в
приемной…
Ладно, Джеке ждет внизу, он решил, что будет лучше, если мы
с тобой потолкуем до его появления.
— Он сразу принял такое решение или долго его обдумывал?
— Послушай, Стефани, перестань насмехаться над Джексом. Он
заботится только о твоих интересах. Да, он осторожный человек…
— Он настоящий окаменелый пеликан, консерватор, вот кто он
такой.
— Ну, он не бросится в омут очертя голову, это верно. Он
всегда взвешивает свои поступки. Но вообще-то он прекрасный малый —
воспитанный, из хорошей семьи, получил хорошее образование, у него покладистый
характер, на него во всем можно положиться. Я бы сказал, что он — надежное
капиталовложение, не подверженное никакой инфляции.
— Ну, раз он здесь, — сказала Стефани, — я могу с ним
увидеться. Спустись вниз и приведи его сюда. Впрочем, подожди минут десять, я
хочу поговорить с мистером Мейсоном.
Мистер Олджер моментально насторожился.
— Ты что-то пытаешься скрыть от меня? Не делай этого,
Стефани. Я найму детективов. Я все равно разнюхаю все, что…
— Нет, — сказала она, — у мистера Мейсона каждая минута на
счету. Он устал. Он уже очень много сделал для меня, я хочу с ним
посоветоваться и поскорее отпустить его…
— Не стану вмешиваться. Буду держаться в тени. Стефани
рассмеялась:
— Это ты-то будешь держаться в тени? Сходи-ка за Джексом,
скажи ему, что я хочу его видеть. Но, пожалуйста, без излишних надежд.
— Всю дорогу сюда он был страшно расстроен, — сказал Олджер.
— Мы летели самолетом и…
— Да, я знаю.
— Ты не представляешь, как этот парень разволновался, когда
подумал, что с тобой что-то стряслось… А когда ты уехала, он просто не находил
себе места. Он…
— Да, я понимаю.
— Ты понимаешь, — раздраженно повторил Олджер, — но не
сочувствуешь ему. Ты не представляешь, что это значит для такого выдержанного
парня…
— Выдержанного, мой Бог!
— Хорошо, хорошо, для парня, который постоянно думает о
тебе.
— Ладно, позови его. И дай мне поговорить с мистером
Мейсоном.
Олджер поднялся, нервной походкой направился к двери,
обернулся, посмотрел на Мейсона и сказал:
— Сожалею об этом звонке к Питкерну, Мейсон. Но Стефани
должна иметь самое лучшее, что можно найти. До свидания.
Он быстро шагнул за порог и исчез.
— Вам никогда не хотелось расслабиться и почитать газету,
когда в комнате мечется молодой бостонский бык?
Мейсон улыбнулся:
— Неужели он никогда не успокаивается?
— Успокаивается? Конечно нет. Все время меня поучает.
— Давайте перейдем к делу.
Она уселась поудобнее, накинув на плечи легкий халатик.
— Вы сказали, что у вас будут какие-то новости?
— Да, я так думал.
Она внимательно посмотрела на него, затем торопливо отвела
глаза.
— Ну да Бог с ними.
— Но я на правильном пути. Уверен в этом, хотя дорога ведет
не туда, куда, по моим предположениям, она должна была бы вести.
— И куда же она ведет?
— Еще не знаю. Просто когда я пустился в путь, то наткнулся
на запрещающий знак: «ДОРОГА ЗАКРЫТА, ИДЕТ РЕМОНТ», а объездная дорога никогда
не выводит к основной. Петляет и уводит совсем в другую сторону.
— Это очень плохо?
— В данный момент это не очень здорово, но будем надеяться
на лучшее. Мне необходимо знать решительно все о внешности и манерах этого
человека. Это может дать какую-нибудь зацепку. Давайте вернемся к тому, что
произошло в тот вечер, посмотрим, а вдруг вы о чем-то забыли мне рассказать. Вы
не можете вспомнить фамилию человека, который довез вас до Бейкерсфилда, или
номер его машины?
— Нет. С виду ему за сорок, у него старенький «фордик»,
тридцать пятого или тридцать шестого года выпуска. Я плохо разбираюсь в моделях
автомобилей. Этот был далеко не новый, на нем много поездили, но содержался он
в большом порядке. Ход у него был прекрасный, а вот обивка сидений выглядела
поношенной, да мотор слегка дребезжал. Краска кое-где облезла.
— Он не назвал вам своего имени?
