— О, не затрудняйте себя. Я сумею остановить машину в любом
месте.
— Тут совсем недалеко.
— Вы здесь живете? — спросила Стефани.
— Нет, но часто останавливаюсь по делам.
Стефани распахнула дверцу.
— Все в порядке, — улыбаясь, сказала она, — я выхожу. И
перестаньте за меня волноваться.
— Мне было бы спокойнее, если бы вы разрешили мне подкинуть
вас до остановки на бульваре и…
— Нет, нет. Все хорошо. Мне очень понравилась и поездка, и
все остальное. Вы были удивительно милы.
Она протянула ему руку. Он задержал ее на минуту в своей
руке. Ему было под пятьдесят, и он смотрел на двадцатичетырехлетнюю девушку как
на неразумное дитя. Его участие было трогательным, но раздражало.
— Со мной все будет нормально, — повторила она, улыбаясь и
закрывая дверцу машины.
Он уехал не сразу, а некоторое время сидел, наблюдая за ней,
словно желая увидеть, с кем Стефани поедет дальше.
Девушка, смеясь, вернулась к нему.
— Послушайте, нельзя же так. Это походит на рэкет. Ни одна
машина не остановится, пока вы стоите тут, не спуская с меня глаз. Ох,
извините! — добавила она, заметив, как он переменился в лице.
Он запустил мотор.
— Попытайтесь найти машину с женщиной за рулем. Уже поздно,
понимаете…
Стефани, держа в левой руке дорожную сумку, правой помахала
вслед исчезающим вдали задним огням, потом с надеждой повернулась лицом к
шоссе. Самое начало одиннадцатого. В Лос-Анджелес она попадет только к часу
ночи.
С минуту на шоссе было тихо, потом появились четыре машины
подряд. Стефани знала, что автомобили, идущие вереницей, редко останавливаются.
Каждый водитель слишком занят тем, чтобы сохранить свое положение, и не станет
нарушать порядок из-за какого-то голосующего на шоссе.
Она отступила на несколько шагов от обочины.
Машины неслись на нее. Яркий свет фар слепил глаза. Первая
машина с ревом промчалась мимо. Поток воздуха подхватил юбку Стефани. Девушка
машинально подняла руку к шляпке. Вторая, третья и четвертая машины не
замедлили своего хода. Когда Стефани открыла глаза, пятая машина находилась
почти против нее. Автомобиль шел с каким-то особым шипением, говорившим о его
мощности и намерении водителя обогнать идущие впереди машины. Но затем сзади
замигали красные огни, и машина слегка завиляла, не желая сразу подчиниться
тормозам.
Стефани посмотрела назад, чтобы убедиться, что шоссе
свободно, и побежала.
Этот бег был всего лишь жестом. Она надеялась, что водитель
даст задний ход, но он этого не сделал, и, когда Стефани поравнялась с машиной,
она поняла, что за рулем сидел человек, которому это никогда не пришло бы в
голову.
Он был под стать надменной роскоши своего автомобиля. Лет
тридцати с небольшим, с черными наглыми глазами, которые ощупали Стефани с ног
до головы, когда она забралась на сиденье рядом с ним. Из-под его легкого
пальто выглядывал вечерний костюм. Рука на руле была ухоженной, с
наманикюренными ногтями. На пальце поблескивал бриллиантовый перстень. Стефани
сразу же почувствовала слабый, но несомненный запах виски. Небольшие черные
усики и покрасневшие от выпитого глаза дополняли картину.
Человек оказался хорошим водителем, а его автомобиль
представлял собой современное черное чудо техники, главным достоинством
которого является скорость. Полная противоположность той машине, в которой
Стефани долго добиралась из Сан-Франциско до Бейкерсфилда.
Человек что-то тронул, мотор уверенно заурчал, и машина
рванулась вперед.
— В Лос-Анджелес? — спросил он небрежно, остановившись перед
поворотом на бульвар.
— Да. А вы туда едете?
— Угу. Холодно?
Она знала, что за этим последует, поэтому улыбнулась, не
обращая внимания на холод, который все яснее чувствовался после захода солнца,
и сказала:
— Нет. Все хорошо, благодарю вас.
— В отделении для перчаток фляжка. Советую попробовать.
Довольно вкусно.
— Все хорошо. Спасибо.
— Лучше выпейте. Сразу согреетесь.
— Нет, благодарю.
Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, черные глаза уверенно
поблескивали.
— Уж не собираетесь ли вы разыгрывать передо мной пуританку?
Она засмеялась:
— Я не пуританка. Я всего лишь я.
— Ол-райт, будь по-вашему. Через какое-то время мы
остановимся, но сначала мне надо выбраться из этого столпотворения.
На некоторое время автомобиль поглотил все его внимание.
Лимузин бесшумно проскользнул мимо вереницы из четырех машин, которые ушли уже довольно
далеко. Казалось, что колеса подминают под себя цементные мили, прогоняют их
через спидометр и насмешливо выбрасывают назад. Стефани подумала, что они
мчатся со скоростью миль шестьдесят, но, посмотрев на спидометр, увидела, что
стрелка колебалась на восьмидесяти пяти.
— Похоже, вы не придерживаетесь правил об ограничении
скорости, — сказала она, слегка посмеиваясь.
— Нет, не придерживаюсь.
Когда они добрались до Лебека, Стефани уже хорошо изучила
своего попутчика. Ей все же пришлось сделать небольшой глоток из фляжки, после
чего она с беспокойством прислушивалась, как долго и шумно он вливает себе в
горло виски.
У этого человека определенно водились деньги. О себе он был
очень высокого мнения и считал само собой разумеющимся «интимное» завершение их
совместной поездки. У него был весьма циничный склад ума, уверенность его в
себе основывалась на практически нескрываемом презрении к женщинам. Человек с
такими взглядами, решила Стефани, нравится женщинам определенного типа, и
поскольку его опыт ограничивается только пустыми, эгоистическими кокетками, то
и к остальным женщинам он подходит с той же меркой.
Ветер, дувший с гребня горы, становился все более
пронизывающим. В машине был включен обогреватель, распространявший вокруг себя
волны тепла, которые ласкали замерзшие коленки девушки и прогоняли чувство
онемения в ногах.
Человек оказался хорошим водителем, так что через час с
небольшим они должны добраться до Лос-Анджелеса.
Стефани слегка подыгрывала ему, опасаясь, как бы он не
высадил ее посреди дороги, чего от него вполне можно было ожидать.
Приложившись к фляжке еще раз, человек решительно завинтил
ее и сунул в отделение для перчаток. При этом его рука похлопала девушку по
спине, скользнула по плечу, вниз по руке и слегка прикоснулась к ноге.
