— Могу я взять пятиминутный перерыв? — спросил Мейсон.
Судья Кортрайт кивнул и повернулся к поджидавшему его
адвокату:
— Вы хотите о чем-то переговорить со мной, мистер Смит?
Мейсон наклонился вперед и прошептал Стефани:
— Мне очень не хотелось бы этого делать, но вам придется
подняться на свидетельскую скамью и все рассказать.
— Ну а что тут плохого?
— Прежде всего, я не люблю прибегать к этому. Но у девицы
Лайонз очень живое воображение, к тому же она немного врет, тем не менее ее
показания сделали свое черное дело. Возможно, конечно, сейчас она так
возбуждена, что не вполне понимает, что делает. Позднее она сможет восстановить
всю картину, но пока что она сама себя гипнотизирует. И говорит уверенно, без
колебаний. Судья обяжет вас явиться в суд. В подобных случаях самый разумный
ход для адвоката — заставить обвинение выложить все свои карты на стол и…
отделаться от всего этого.
— А если судья обяжет меня явиться в суд, что в этом
плохого?
— Дело в том, что я хочу заставить их усадить Хомана на
свидетельскую скамью. Если вы выступите со своим рассказом, они не осмелятся
так скоропалительно закончить предварительное разбирательство и вызовут Хомана
для дачи показаний.
Стефани Клэр улыбнулась:
— О’кей, вам и карты в руки!
— Не входите в подробности, — предупредил Мейсон. —
Расскажите о том, как этот человек посадил вас в машину, как он пил по дороге,
про аварию и про то, как вы увидели его снова в отеле «Гейтвью».
— Вы считаете, после этого они вызовут Хомана?
— Да.
— И это нам поможет?
— Надеюсь. Мне надо решить загадку с убийством, чтобы
понять, какая связь между Хоманом и Грили. Я должен узнать, что Грили делал в
Сан-Франциско, а если до Сан-Франциско он не добрался, то куда ездил и чем
занимался.
— Почему?
— Потому что Грили этой машины не угонял. Грили не из тех,
кто крадет чужие автомобили. Если он и пользовался той машиной, то только с
разрешения Хомана, а это означает, что последний лжет, утверждая, что его
машину угнали. Хоман отправил Грили с каким-то поручением. Грили взял машину с
его ведома и согласия. Единственная причина, почему Хоман упорствует в своей
лжи, — характер данного поручения. Понимаете?
— И он готов принести меня в жертву ради того, чтобы правда
не выплыла наружу?
— Не говоря уже о том, что при этом он сэкономит несколько
тысяч долларов.
— Вы хотите, чтобы я отыскала у себя в сумочке этот ключ,
так как…
— Нет. — Мейсон покачал головой. — Я хочу, чтобы вы
рассказали в точности все, что произошло: как вы обнаружили ключ в своей
сумочке, когда я спросил вас о нем в больнице.
— И что вы вернули его мне?
— Да.
— Вчера у меня был Горас Хоман, младший брат продюсера.
Сказал, он знает, что я не угоняла машину. Мне показалось, что он очень… ну,
заинтересован. Хотел, чтобы я отправилась вместе с ним в «Лунный круиз» на яхте
его брата, но потом позвонил мне и сказал, что его брат передумал и не разрешил
ему взять яхту.
— Он вам понравился?
— Да, он интересный. Порассказал много всего о закулисной
жизни Голливуда. Уверяет, что его брат вовсе не хочет, чтобы у меня были
неприятности, так что если меня осудят, они добьются для меня освобождения на
поруки.
— Это очень важно. Он разговаривал об этом с братом?
— Уверяет, что именно брат ему это и сказал. Он очень
экспансивный молодой человек, не правда ли? Я невольно сравниваю его с
Джексоном Стерном.
Судья Кортрайт поставил свою замысловатую подпись на
какой-то бумаге и вопросительно взглянул на Мейсона. Тот кивнул, и судья
предложил:
— Продолжайте, мистер Мейсон.
— Я вызываю свою подзащитную, Стефани Клэр, — объявил
Мейсон.
Стефани Клэр встала, прошла вперед, произнесла слова присяги
и все рассказала.
Хэнли подверг ее весьма поверхностному перекрестному
допросу, ограничившись в основном опознанием тела в отеле «Гейтвью» как того
мужчины, который управлял машиной.
— Дело закрыто, — сказал Мейсон. Судья Кортрайт взглянул на
Хэнли.
— Возражения имеются?
— Да, ваша честь. У меня есть один свидетель здесь, в суде,
и еще одного я должен вызвать по телефону — человек этот занимает высокий пост
в Голливуде. Ему потребуется несколько минут, чтобы сюда добраться, а пока, я думаю,
мы можем выслушать другого свидетеля.
— Прекрасно, так и сделаем.
— Миссис Э.П. Грили, — произнес Хэнли. Миссис Грили в черном
костюме медленно прошла по боковому проходу, подняла руку в черной перчатке,
произнесла слова клятвы и опустилась в кресло для свидетелей.
— Я постараюсь быть предельно кратким, — сказал Хэнли. —
Ваше имя Дафна Грили. Вы вдова Эдлера Пейса Грили, брокера?
— Да.
— В пятницу на прошлой неделе вы были вызваны лейтенантом
Трэггом из отдела по расследованию убийств для опознания убитого в одной из
комнат отеля «Гейтвью»?
После минутного молчания миссис Грили произнесла «да»
настолько тихо, что в зале ее не расслышали.
— И это было тело вашего мужа?
— Да.
— То же самое тело, в котором Стефани Клэр опознала накануне
водителя машины, о которой идет речь?
— Да.
— Вы понимаете, миссис Грили, я хочу максимально пощадить
ваши чувства, но вынужден обратить ваше внимание на среду, девятнадцатого числа
этого месяца. Вы припоминаете, что случилось в этот день?
Она кивнула.
— Вы должны отвечать вслух, миссис Грили, чтобы секретарь
суда мог записать ваши ответы. Вы помните эту дату?
— Да.
— Произошло ли в этот день что-нибудь такое, что закрепилось
в вашей памяти?
— Да. Это был… это была годовщина нашей свадьбы.
— Можете ли вы сказать нам в общих чертах, что делал ваш муж
в этот день, насколько вам это известно?
— Да. Мы решили провести этот день дома, без посторонних.
Эдлер был по горло загружен делами…
— Эдлером вы называете своего мужа, Эдлера Грили?
— Да.
— И что же произошло девятнадцатого числа?
— Он сказал, что вообще не пойдет в офис. За несколько дней
до этого он предупредил Ирму Уоткинс, свою секретаршу, что в этот день он не
намерен приходить на работу, пусть она не беспокоит его деловыми вопросами, не
пытается с ним связаться — в годовщину своей свадьбы он собирается забыть про
бизнес.
