— Не могли бы вы проделать это за сегодняшний вечер и
представить к завтрашнему утру какие-нибудь сногсшибательные доказательства? —
спросил Макс Олджер.
Мейсон усмехнулся:
— А чего ради, по-вашему, я тянул с допросом?
— Где Джеке? — спросила Стефани у дядюшки.
— Он был на суде, а сейчас ожидает на улице. Подумал, что,
возможно, тебе лучше выйти из зала заседаний незаметно и подальше от толпы.
— Хороший малый, всегда обо мне думает, — задумчиво сказала
Стефани. — Порой мне кажется, что для разнообразия ему следовало бы иногда
подумать и о себе.
— Весьма порядочный молодой человек, — заявил Олджер. — Ну,
мистер Мейсон, на случай, если мы понадобимся, мы в отеле «Адирондак».
— Самое главное, будьте на месте завтра в десять утра, —
предупредил Мейсон, — помните, если вы не явитесь, ваш залог пропадет.
Стефани плутовато улыбнулась:
— Вы со всеми клиентами так предупредительны, мистер Мейсон,
или опасаетесь, что я могу исчезнуть?
— Это для порядка, — усмехнулся Мейсон.
— Как я выглядела на свидетельском месте?
— Очень хорошо. Даже великолепно.
— Почему он не вцепился в меня при перекрестном допросе? Я
этого не ожидала.
— Подождите, когда он поставит вас перед присяжными, — сказал
Мейсон. — Это всего лишь предварительное слушание. Я совершенно не уверен, что
судья Кортрайт отпустит вас с миром, но вообще-то вы произвели хорошее
впечатление.
Глава 15
Хортенс Житковски стояла в дверях дамской туалетной комнаты,
пока не услышала звук быстрых шагов в коридоре. Она вышла из бокового прохода
как раз тогда, когда появился Эрнест А.Тэннер. Он бросил на нее мимолетный
взгляд и продолжал быстро идти к лифту. Казалось, он был погружен в свои мысли
и настроен весьма решительно.
Хортенс спустилась с ним в одной кабине. Тэннер по-прежнему
не делал попыток с ней заговорить, скорее всего он просто не замечал ее
присутствия.
Когда кабина оказалась внизу, он замешкался у лифта. Хортенс
дошла до выхода, повернулась, прошла назад и неожиданно дотронулась до локтя
Тэннера. Тот резко повернулся. Его глаза, холодные и решительные, почти
враждебно взглянули на жизнерадостную молодую женщину, которая, очевидно,
извлекала из жизни массу удовольствий.
— Не делайте этого, — произнесла она. — Он этого не стоит.
Взгляд Тэннера смягчился.
— Он сам на это напросился.
— Ох, пожалуйста, не надо! Ничего удивительного, что вы так
обозлились, но я определенно не стала бы ему подыгрывать.
— Я ему вовсе не подыгрываю. Но, согласитесь, хорошей
оплеухи он заслуживает.
Она заразительно засмеялась:
— Забудьте об этом и думать. Пощечина вам дорого обойдется.
Я работаю у адвоката и знаю, что они могут с вами сделать.
— Со мной?
— Вы недооцениваете Хомана. Как вы думаете, почему он
задержался? Ему понадобились защита и телохранитель.
— Я отколочу десяток телохранителей моего веса.
— Ну и какой смысл? Ладно. Давайте уйдем отсюда.
— А вы-то как связаны с этим делом? — подозрительно спросил
он.
— Я знала Стефани Клэр еще в Сан-Франциско. Прочитала обо
всем этом в газете и подумала: а вдруг это та девушка, с которой я дружила? Вот
и приехала сюда удостовериться.
— Это она?
Хорти постаралась уклониться от ответа:
— У меня сегодня выходной день, вот я подумала — чего ради я
буду возвращаться обратно? Чтобы стучать на машинке? Работа не волк, в лес не
убежит. Ну, и потом, меня заинтересовало это дело. Пошли. Будьте умницей,
отправляйтесь домой. Я тоже пойду по своим делам и забуду про вас.
— Разве вам не все равно, что со мной случится?
Она на секунду задумалась, затем улыбнулась и ответила:
— Будь я неладна, если знаю. Видимо, все равно. Возможно,
это материнский инстинкт.
— Материнский? — удивился он. Теперь его глаза смотрели на
нее с большим интересом. — Вот что я предлагаю. Пойдемте пообедаем вместе, и я
выброшу все из головы.
— Ох-ох, даже так?
— Договорились?
— Выйдем на улицу и все обговорим.
— Вы стараетесь выманить меня отсюда, чтобы… Вниз пришла
кабина лифта, большая дверь бесшумно открылась, и в холл вышел Хоман. С ним
были двое широкоплечих мужчин.
Хортенс Житковски шагнула вбок, чтобы оказаться между
Тэннером и лифтом, слегка повысила голос и затараторила:
— И я говорю ей: «Возможно, ты привыкла таким образом
обделывать свои делишки, но не я». Ну, вы же знаете Герти и знаете, как ей
нравятся подобные заявления. Она…
Один из мужчин проводил Хомана до выхода. Второй остановился
и с воинственным видом уставился на Тэннера. Тот попытался было обойти Хортенс,
но девушка принялась что-то выводить пальчиком на лацкане его пальто, ни на
секунду не замолкая:
— …и это ее доконало. Герти сидела и молча смотрела на меня.
Офицер секунду помедлил, затем поспешил следом за Хоманом и
своим напарником в штатском. Тэннер с шумом выпустил воздух.
— Полагаю, я должен поблагодарить вас за ваше участие.
— Теперь вы видите? Они бы разделались с вами — и все. Тут
уж ничего не поделаешь… Теперь можно идти. Забудьте про это. А уж коли вы
действительно хотите что-то сделать, почему бы вам не обратиться к адвокату
девушки?
— Это не для меня. Я не трус, — возразил Тэннер.
— Но при чем здесь трусость?
— Хоман лжец, — коротко сказал он. — Мне — наплевать. Я не
собираюсь на него доносить. Но и козлом отпущения быть не желаю!
— Забудьте о нем. Он просто надутый индюк. Напыщенное
ничтожество.
— Я вам скажу, кто он такой. Он — один из тех парней, что
попали из грязи в князи и раздулись от важности, как воздушные шары. В один
прекрасный день кто-нибудь проткнет его булавкой, и от него останется клочок
сморщенной резины.
— Когда-то я работала у одного такого голливудского
писателя, — беспечно заговорила Хортенс Житковски. — Господи, какого он был
мнения о собственной персоне! И как обращался с подчиненными! Скажем, когда он
работал, его ни за что нельзя было тревожить, кофе должен был быть определенной
температуры, на столе у локтя целая упаковка каких-то сигарет, пепельницы и
спички. Можно было подумать, что он сотворит мировой шедевр, но когда его фильм
вышел на экран, оказалось, что это бред сумасшедшего. На просмотре зрители не
разбежались только потому, что там было даровое угощение.
