Тэннер засмеялся:
— Нельзя винить одного писателя. Возможно, это была одна из
картин Хомана. Когда картина была наполовину отснята, он выбросил сценарий из
окна и тут же скопировал последнюю работу «Метро-Голдвин-Мейер», которая имела
большой успех.
— Так он такой? — спросила Хортенс.
— Вот именно. Пойдемте поедим. Как мне вас называть, кроме
«Послушайте»?
Она рассмеялась:
— Мое имя Хортенс, друзья зовут меня Хорти. А правда, почему
бы и не поесть? Постойте, вы ведь только что потеряли работу. Скорее всего ваш
бумажник не лопается от денег, но даже если я ошибаюсь, то с какой стати вам
тратиться на меня? Так что пойдем в какое-нибудь дешевое местечко.
— Ну нет, я отведу вас в самое шикарное заведение. И плевать
на деньги!
— Нет. Я работающая девушка, и мне противно смотреть, как
мужчина швыряет свой часовой заработок за чашечку мерзкого кофе, а нахальный
официант еще и требует с него чаевых. Пошли. Я знаю одно замечательное
местечко.
— Ничего подобного, — с улыбкой перебил ее Тэннер. — Хоман
меня выставил, но мне и не нужна его работа. Денежки я получил и знаю, где
смогу получить еще.
— Потом не жалуйтесь, что я вас не предупредила.
— Договорились. Пошли. Возьмем такси.
— Зачем? Поехали автобусом.
— На такси.
— Послушай, может, ты переодетый сын Рокфеллера? Или
международный шпион и получаешь плату за организацию саботажа в кинобизнесе?
— Идем же, Хорти. И перестань волноваться. Все о’кей.
— Недалеко отсюда, вниз по улице, есть замечательный
китайский ресторанчик. Туда можно дойти пешком.
— Там мы не сможем потанцевать. А я люблю танцы.
— Я тоже.
— В таком случае я тебя приглашаю. Такси, эй, такси! Машина
затормозила и прижалась к обочине. Тэннер распорядился:
— Прямо по улице. Через некоторое время я скажу, куда
свернуть. — Он помог Хортенс сесть в машину. — Знаешь, Хорти, у меня сегодня
было отвратительное настроение. Но ты меня развеселила. В тебе есть что-то
уютное и домашнее. Что, если мы сначала разопьем бутылочку пива, съедим по
сандвичу и сходим на шоу?
— Мне завтра на работу.
— Забудь про завтра. Я доставлю тебя домой не очень поздно,
так что успеешь немного вздремнуть.
— Идет.
— Я знаю прекрасный ресторанчик, который специализируется на
сандвичах с ливерной колбасой на ржаном хлебе. И у них подают самое вкусное
пиво в городе.
Хортенс откинулась на сиденье.
— Очевидно, — заметила она, — ты умеешь жить! Тэннер
рассмеялся типичным для мужчин тщеславным смешком.
— Если как-нибудь вечерком ты захочешь увидеть город, пусть
это будет суббота, когда не надо спешить домой. Договорились?
— Посмотрим. Только обещай мне больше не задирать Хомана. Не
хочу идти рядом с мужчиной, у которого подбит глаз.
— Хоману лучше самому оставить меня в покое, — ответил
Тэннер. — Будь у меня возможность потолковать с ним один на один, он бы запел
по-другому.
— Только не он, — сказала Хортенс с уверенностью человека, у
которого есть определенный жизненный опыт. — Такой пустозвон, как он, так и
будет чесать языком. Что бы ты ему ни говорил, его не переделаешь.
— Ты же не знаешь, что я мог бы ему сказать.
— Нет, конечно. Зато я знаю типов, подобных Хоману. Когда-то
я работала на одного такого. И вот что я тебе скажу: Хоману ни в чем нельзя
верить. Этот человек привык работать на публику… Нет, я бы ему не доверяла.
— Да нет, Хоман ничего. Только врет насчет машины. Она
изобразила на лице удивление.
— Почему ты так думаешь?
— Я не думаю. Я знаю… Вот послушай. — Тэннер вытащил из
кармана записную книжечку в кожаном переплете, открыл ее и принялся листать
страницы. — Пожалуйста! — воскликнул он. — Хоман позвал меня утром
восемнадцатого, сказал, что ему нужно сделать важную работу и он не хочет,
чтобы его беспокоили, поэтому я могу быть свободен. А перед этим я только что
привел машину в порядок, наполнил бак горючим, записал показания спидометра — я
всегда так делаю. Тринадцать тысяч четыреста двадцать шесть миль. Потом я
записал километраж после того, как машину доставили обратно. Ее притащили на
буксире. Хоман собирался отправить ее на свалку и велел мне забрать из нее
инструменты. И вот, пожалуйста: четырнадцать тысяч сто пятьдесят миль.
Представляешь? С утра восемнадцатого до вечера девятнадцатого накручено семьсот
тридцать две мили. Так что я могу доказать, что Хоман врет.
— Да? — спросила Хортенс, демонстрируя полнейшее недоумение.
Ну а что тут не так? Ведь это не очень много, верно? В день можно свободно
проехать пятьсот или шестьсот миль.
— Я тебе объясню, что здесь не так. Все здесь неверно.
Конечно, на такой машине можно проехать за день и семьсот, и даже восемьсот
миль, но не забудь: Хоман говорит, что машина до полудня девятнадцатого была на
месте. Ну а от полудня до десяти часов вечера ты при всем своем желании не
накатаешь семьсот тридцать две мили!
— Господи Боже мой! — воскликнула Хорти. — Ну и как ты это
объясняешь, Эрнест?
— Пока что я никак не объясняю, во всяком случае, не здесь и
не сейчас, но поверь мне, сестренка, я заставлю Хомана кое-что объяснить мне —
с глазу на глаз. И я знаю, что он ответит.
— Послушай, — восторженно сказала она, — дай мне знать, чем
все это кончится. Этот тип очень напоминает одного малого, на которого я
когда-то работала. Интересно, как ты утрешь ему нос.
— Непременно, — пообещал Тэннер, обнимая ее за талию и
придвигаясь поближе. — А пока давай забудем про Хомана. Ты заметила, за нами
увязалась какая-то машина? Ну да пусть следят. Эй, шеф, на этом углу сверни
направо и остановись у кафе в середине квартала.
Тэннер расплатился с шофером, дал ему полдоллара на чай и
повел Хортенс в небольшой, действительно уютный ресторанчик. Они заказали
сандвичи и пиво. Тэннер щедро бросал монеты в музыкальный автомат, на котором
стояли самые последние пластинки, и они с Хортенс танцевали под музыку. Через
час он повел ее в один из лучших кинотеатров, купил билеты в ложу и уселся
рядом, перебирая пальцы девушки.
— Я должен быть тебе благодарен, — прошептал он. — Если бы
не ты, меня вполне могли бы упрятать за решетку. А я вот тут отдыхаю и радуюсь
жизни.
На мерцающем экране под звуки выразительной музыки появились
имена действующих лиц и исполнителей. Затем потянулись имена сценаристов,
технических работников — вплоть до костюмерш и гримеров.
