— Рада, что вы вернулись. Каждый раз, когда я оказываюсь в
одиночестве, начинается одна и та же песня.
— Стараются выпотрошить тебя? — спросил Мейсон, усаживаясь.
— Угу. Боюсь, я теряю сексуальное обаяние. Раньше он хоть
поддразнивал меня, сейчас изменил свою тактику.
— Черт возьми, Перри, — сказал Дрейк, — ты всегда вовлекаешь
меня в беду и заставляешь действовать вслепую.
— Знаю, — мягко ответил Мейсон, — но так лучше для тебя.
Иначе бы ты поседел раньше времени.
— Ну хорошо, — согласился Дрейк, — а ты не мог бы
удовлетворить мое любопытство, так сказать, неофициально?
— Нет такого понятия — «неофициально». Ты слишком
законопослушен, Пол. Ты не вытащишь кирпич из трубы, чтобы запустить им в
убегающего преступника.
— Этот пример хорош для Трэгга, но от меня тебе так не
отделаться. Я знаю тебя как облупленного. Ты вполне способен снести дом и
оставить только один расшатавшийся кирпич в трубе.
— Но я и сложу этот дом снова, — улыбнулся Мейсон.
— Сложишь, если понадобится. Но сейчас ты — как та
королевская конница и королевская рать, которая не может собрать
Шалтая-Болтая
[1]
.
— Только в этом случае, — сказал Мейсон, — Шалтай-Болтай со
стены еще не свалился.
— Для чего вы звонили, шеф, если телефон прослушивается? —
спросила Делла Стрит.
— О, только для того, чтобы Трэгг перестал наконец
колебаться. Он боится идти против Хомана, зная, что Хоман нажмет на свои
политические рычаги и тут же отыграется на нем. Вот я и поставил его в такое
положение, что теперь либо рыбку тянуть, либо удочку бросить. А второй звонок —
для подстраховки. Чтобы Трэгг позволил мне остаться в «сфере действий». А
теперь мы можем спокойно наслаждаться нашими бифштексами.
— И вы даже не попытаетесь уйти отсюда?
— Не раньше, чем Трэгг вернется сюда, чтобы узнать, с какой
это женщиной я был в лифте. Но…
К столу подошел посыльный.
— Вы мистер Мейсон?
— Да.
— Лейтенант Трэгг хочет поговорить с вами по телефону.
— Лейтенант экономит время, — заметил Мейсон. — Придется
вам, ребята, еще раз извинить меня. Прекрасно, официант, подавайте заказ. Мы
спешим.
Мейсон подошел к телефону.
— Мейсон, один из лифтеров узнал вас по фотографии, — сказал
Трэгг.
— По фотографии?
— Да.
— А где, черт возьми, вы раздобыли мою фотографию?
— Если вы думаете, что я собирался играть у вас на заднем
дворе, не имея на всякий случай вашей фотографии, то вы глубоко ошибаетесь.
— Похвальная предусмотрительность. Так что там насчет
лифтера?
— Он подобрал вас на третьем этаже. С вами была молодая женщина.
Что вы делали на третьем этаже и что это была за женщина?
— Посыльный узнал меня по фотографии?
— Да.
— Совершенно точно?
— Абсолютно.
— Тогда молодая женщина должна быть моей клиенткой. Вы не
думаете, что это разумный вывод, Трэгг?
В голосе Трэгга зазвучал металл:
— Мейсон, это убийство. Я не намерен шутить. Я знаю, у вас
всегда есть король в рукаве, но на этот раз я требую выложить на стол все
карты.
— Когда бы и где бы ни было совершено убийство, я не буду
отвечать ни на один вопрос, касающийся какой бы то ни было молодой женщины, с
которой меня видел какой бы то ни было лифтер в каком бы то ни было отеле, —
сказал Мейсон. — Я руководствуюсь таким принципом. Думаю, все понятно,
лейтенант.
— Мейсон, я оставляю вас на свободе до одиннадцати часов
утра, — сказал Трэгг.
— Отчего такая щедрость? — поинтересовался Мейсон.
— Оттого, что я собираюсь возложить на вас малоприятную
работенку. Хочу натравить вас на Хомана. Вы старались заставить меня сунуть
голову в эту петлю. Теперь ваша очередь таскать для меня каштаны из огня.
— Мне ни о чем не придется его спрашивать. Миссис Грили дала
исчерпывающие показания.
— Неужели вы думаете, что меня так легко одурачить этим
грубым трюком?
— Грубым трюком?
— Ну да. Вы ведь помните, миссис Грили категорически
утверждала, что ее муж не мог улизнуть, бросив девушку. Однако она оказалась
настолько сознательной, что предъявила рубашку сразу, как только нашла ее. А
ведь если бы она выбросила ее, вам бы пришлось туго.
— О чем вы говорите?
— О том маленьком алиби, которое вы организовали для своей
клиентки, Мейсон. Но когда вы подсунули эту рубашку, то не учли одного.
— Совершенно не понимаю, Трэгг, о чем вы толкуете.
— Все вы прекрасно понимаете, Мейсон. Замечательный трюк, но
он не сработал. Полагаю, помаду вам одолжила ваша очаровательная секретарша, а
на ткани отпечатались ее губки, верно, а?
— Ладно, вы меня достали. Так почему трюк не сработал?
— Метка из прачечной. Вы проглядели ее, Мейсон.
— Ну и что насчет этой метки?
— К несчастью, метка на рубашке является частью
доказательств, поэтому я решил ее проверить, — начал Трэгг. — Проверил, и
оказалось, что это метка вовсе не той прачечной, которой пользуется Грили. Эту
рубашку положили в мешок после его смерти, чтобы миссис Грили нашла ее. Тот
ловкач, что подсунул эту рубашку, решил: мертвец промолчит, а миссис Грили,
найдя ее, непременно свяжется с вами. И очень точно рассчитал время, Мейсон.
— Минутку, — озабоченно сказал Мейсон. — Так чья это метка,
из какой прачечной?
— Мы не смогли выяснить, чья она, — сказал Трэгг. — Зато
выяснили, что не Грили.
— А может, он отдавал ее стирать в Сан-Франциско?
— Нет. Это вовсе не его рубашка. Рукава на полтора дюйма
короче, чем носил Грили, и, кроме того, воротничок шестнадцать с четвертью. А у
Грили пятнадцать и три четверти. Так что думаю, Мейсон, мы позволим вам
провести утром перекрестный допрос насчет тех ключей. А теперь можете в любое
время покинуть «Танджерин». Но когда надумаете назвать мне имя той молодой
особы, которая была с вами в лифте сегодня вечером, вы знаете, где меня найти.
Да, между прочим, в ресторан я не вернусь, так что советую вам съесть оба
бифштекса. Завтра вечером ваше меню будет куда менее изысканным. И возможно,
пройдет немало времени, прежде чем вам снова удастся съесть хороший толстый
бифштекс.
