Комната для обучения оказалась небольшой и располагалась далеко от моих покоев, но зато тут было светло и уютно. Два шкафа, три небольших стола, тумбочки с писчими принадлежностями. В общем, мне понравилось, Асан Ирв тоже, кажется, был доволен.
Управляющий рассказал о том, что и где лежит, и покинул комнату, оставив меня наедине с учителем.
– Горцы считают, что человек сам должен заслужить уважение, а не кичиться своими знатными предками, – мягко сказал господин Ирв. – Тасарцы не станут относиться хуже, если вы прибудете без служанки. Наоборот, оценят это, как проявление уверенности в собственных силах.
– Была бы у меня эта уверенность…
Не то, чтобы я действительно рассчитывала на доброе отношение отца, герцог никогда мной не интересовался, но все равно обида и боль сжимали сердце.
– В Тасаре не так уж плохо, поверьте мне, – учитель разместился за одним столом, а мне указал на другой. Я послушно присела на стул.
– Вы там были? Я читала, что горцы скрытные и никого к себе не пускают. А если и пускают, то потом очень сложно вернуться.
– Я провел в Тасаре девять месяцев, но дальше предгорий меня не пустили.
– Вы туда ездили с какой-то военной миссией? Или, – прошептала я, – как разведчик?
– Нет, – искренне рассмеялся Асан Ирв, – какой из меня разведчик? Я прибыл к горцам два года назад с караваном купцов. Когда владелец каравана и его помощники ушли, чтобы договориться о проходе через границу, травник, который ехал с нами, попросил у охранников позволения собрать корешки какого-то целебного растения. Стражники разрешили. Травник взял несколько человек в помощь, в том числе и меня. Мы забрались на склон и стали копать корни, очень торопились, ведь было понятно, что караван не станет задерживаться из-за желания травника. Земля была влажная после дождя, я поскользнулся и неудачно упал, сломал обе ноги, а потом меня еще и завалило камнями. Купцы не стали помогать: решили, что я все равно не выживу. Разбирать завал долго, времени не было, тратить часы на то, чтобы достать едва живое тело им не хотелось. Я слышал, как они совещались. Тогда еще был в сознании.
– Они оставили вас там, под камнями? – сглотнула я, представив, каково ему было лежать под завалом и слышать о том, что его не станут спасать.
– А что они могли сделать? – пожал плечами мужчина, – даже добить бы меня не получилось. А тут еще погода испортилась. Собирался дождь. Дело было осенью.
– Горцы вас спасли?
– Да, по правде сказать, я не помню, как именно. Наверное, им пришлось тратить магию. Когда пошел дождь, я потерял сознание. Чувствовал, как меня вытаскивали, перекладывали на носилки, но окончательно очнулся лишь два дня спустя на кровати в госпитале. В больнице я провел почти полгода: сначала лечился, а затем отрабатывал потраченные на меня деньги.
– Как отрабатывали?
– По-разному. Помогал на кухне: чистил овощи, мыл посуду, котлы, полы, выносил мусор. Когда окончательно поправился, меня из госпиталя перевели в другое место. Еще три месяца я работал грузчиком и каменщиком.
– Наверное, вам было тяжело…
– Не без этого. Но все-таки горцы спасли мне жизнь и не требовали взамен ничего невыполнимого. Я б, наверное, остался жить там, мне предлагали. Однако моя мать и сестры здесь, в Велии. Хотелось перевезти своих родных и потом осесть у горцев, но как только я ушел из Тасара, отношения наших стран испортились окончательно. А потом началась война… – с горечью в голосе закончил рассказ Ирв. – Теперь я не могу вернуться, ведь официально я – военный.
– И вас отправили на фронт?
– Нет, воевать с тасарцами я не хотел, но ведь язык горцев знают немногие. Меня взяли военным переводчиком. Возможно, я – непатриот, но если бы мог, то отказался от этой сомнительной чести.
– Потому что считали начавшуюся войну несправедливой? – предположила я.
– Да, и… конечно, это только догадки, но я уверен, что настоящие причины нападения на тасарцев не те, которые нам озвучивает совет.
– И на самом деле на горцев напали из-за недавно обнаруженных залежей полезных металлов и богатого месторождения алмазов, – продолжила я. – Не так ли?
Асан Ирв внимательно посмотрел на меня и поинтересовался:
– Это вам отец сказал?
– Нет, я в книге прочла. Лорд Жетан Эйкер «Традиции и обычаи разных стран. Том четвертый».
– Надо же! У вас есть эта книга! – обрадовался мой учитель. – Удивительно! Почти все экземпляры уничтожили, а самого лорда Жетана сослали на периферию, ведь он предрекал поражение в войне и отговаривал Его Величество и совет от нападения на Тасар. Жаль не отговорил…
– У герцога очень богатая библиотека. Возможно, вы найдете там еще какие-то раритеты. Полагаю, Его Светлость не будет против, если вы возьмете несколько книг.
– Обязательно спрошу разрешение у Его Светлости и наведаюсь в библиотеку, а сейчас давайте все же начнем урок, – Асан Ирв достал из сумки потрепанную тетрадь и небольшую книжицу. – В первую очередь вам надо научиться говорить по-тасарски. Язык горцев довольно сложный…
За уроком мы не заметили, как промчались несколько часов. Господин Ирв умел увлекательно рассказывать, не ругал за ошибки и устраивал небольшие перерывы, в которых расспрашивал меня о жизни.
Когда за нами зашла служанка, чтобы пригласить на обед, мы сидели с Ирвом за одним столом напротив друг друга. Пришедшая женщина с таким возмущением посмотрела на нас, будто мы занимались чем-то неприличным.
Часть I. Глава 6. Жених Люсинды
Дни тянулись за днями. Помимо Асана Ирва, который обучал меня истории и языку Тасара, в поместье приехала леди Отиина Дея – преподавательница музыки, танцев и этикета. Несмотря на то, что леди не владела магией, замораживать взглядом и оскорблять одним тоном у неё получалось превосходно. К моему удивлению, основной муштре подверглась Люсинда, а не я.
Впервые услышав ядовитые комментарии сестрицы в мою сторону, Отиина пришла в бешенство. У меня всегда отлично работало чувство самосохранения, поэтому я молчала, слушая резкие замечания леди о том, что мне – необразованной селянке – еще можно нарушать этикет, а вот Люсинде – знатной леди – ни в коем случае!
Не ожидав такой отповеди, Люси стала огрызаться, за что поплатилась. В наказание её не только лишили сладкого, но и запретили появляться на совместных ужинах и обедах в течение трех дней. Надо ли говорить, что эти дни были самыми спокойными? Зато непонятная ненависть Люсинды ко мне еще больше возросла.
Этому способствовало не только отсутствие сладкого в рационе старшей дочери герцога, но и уважительное и внимательное отношение Асана Ирва. Несмотря на то, что учитель знал о моем происхождении, он не делал различий между мной и Люсиндой, одинаково вежливо общаясь с нами обеими.
После первого занятия с господином Ирвом служанка пожаловалась хозяевам, и теперь каждый раз в маленькой комнате для обучения находился кто-нибудь третий, дабы «беречь мою репутацию». Несмотря на то, что каждый час с Асаном Ирвом я проводила под присмотром бдительных служанок, по поместью поползли слухи о наших отношениях. Радовало, что герцог не поверил наветам и не услал господина Ирва из усадьбы.
