– Я знаю, – Льеф стиснул её ладонь и отодвинул от себя, – это судьба, Кена. Ни ты, ни я – никто не мог ничего изменить.
– Я не верю в судьбу, – призналась Кена, – как будущее можно начертать на роду?
– Будущее не начертано, – сказал Льеф, ненадолго отвлекаясь от своих горестных мыслей. – Время – это колесо. Оно вращается, и зимы сменяют лето, осень – весну. Всё, что будет – уже было когда-то, и произойдёт опять.
– Мой брат мёртв. Он уже не обнимет меня второй раз. Как и… – Кена замолкла ненадолго, но потом всё-таки продолжила: – Как и твой.
– Нет, не так, – Льеф оживился, немного задумавшись о том, что собирался сказать, – настанет время, и родятся люди с нашей кровью, которые получат наши имена. Как три поколения назад в семье моего отца уже рождался Льеф.
– И он был так же черноволос?
Льеф запнулся.
– Не знаю, – сказал он, – но, может, это не имеет значения? Волосы могут менять цвет. Главное – какая судьба нас ведёт.
– И что? Ты веришь, что ничего не изменить, Льеф? Как можно так жить?
Льеф повёл плечом и отвернулся к окну.
– Да, – сказал он задумчиво, – я верю, что всё решено до нас.
– Если так тебе проще жить, – Кена вздохнула, – но в моём роду уже никогда не родится мой брат. Потому что нет больше моего рода. Осталась только я – твоя рабыня. Тихо! – заметив, что Льеф собирается заговорить, она накрыла его рот рукой. – Я не выбрала бы другой судьбы, Льеф. Но я твоя рабыня – и никогда не заведу детей. На мне окончится мой род.
Льеф смотрел на неё и пытался осознать то, что сказала Кена.
– Ты бы хотела? – спросил он.
– Я бы хотела быть с тобой.
– Но ты бы хотела продолжить свой род?
Кена молчала.
– Что говорить об этом сейчас? – спросила она.
Льеф потянулся к вороху своих вещей и тут же, издав нечленораздельный звук, взялся за грудь.
Кена торопливо наклонилась и подала куртку, к которой тянулась рука Льефа.
– Возьми, – Льеф достал мешочек с серебром из кармана, пришитого к куртке с обратной стороны, – иди к дому, что стоит на востоке от деревни, и постучи три раза.
Кена непонимающе смотрела на него.
– Выйдет мать Олма. Скажи, что хочешь родить. Что нужно понести в эту же ночь. Она даст тебе трав.
Взгляд Кены оставался таким же растерянным.
– Иди, Кена. Я не знаю, что будет с нами завтра. И я хочу сделать это сейчас. Иди. Я твой господин – и отдал тебе приказ.
Кена не решилась спорить больше. Она встала и пошла прочь.
Сигрун появилась в комнате почти сразу, словно только этого и ждала.
– Ты так заботлив с ней, – сказала она. В глазах травницы таилась злоба, порождённая предчувствием одиночества, но Льеф этого не видел.
– Пусть судьба будет благосклонна хоть к кому-то из нас, – сказал он и отвернулся к окну, где на фоне закатного неба Кена медленно брела прочь.
– Если бы из всех нас была только одна, на кого хватило бы милости судьбы, ты бы выбрал её.
Льеф кивнул.
– Тебя это удивляет? – спросил он и посмотрел на лекарку.
– Рун никогда не выбрал бы счастье для меня.
Льеф пожал плечами.
– Я не знаю, Сигрун. Может, ты ошиблась, когда полюбила его?
– Разве я выбирала, кого полюблю? – она подошла к окну и тоже остановила взгляд на стройной фигурке, почти растаявшей в вечернем тумане.
– Столько мужчин тебя добивалось. Но ты выбрала его.
– Да, – подтвердила Сигрун, – я выбрала его. И я не выбрала бы никого другого, если бы мне предложили выбирать ещё раз. Так же, как ты в любой из жизней назвал бы его братом.
Льеф молчал. Он снова думал о Руне и о том, что произошло.
– В любой из жизней, – сказал он негромко, – я сделал бы всё, чтобы Кена была счастлива. Даже если для этого мне пришлось бы потерять брата и всю семью. Иногда мне кажется, что в то мгновение, когда я встретил её в первые, не молот богов ударил о землю, но я лишь увидел прошлое в её глазах. Как думаешь, Сигрун, может, мой предок, которого звали Льеф, тоже был в неё влюблён?
– Возможно, – Сигрун дёрнула головой, – в твоём роду все любят рабынь.
Льеф ничего не ответил. Только после долгого молчания, когда Сигрун собиралась уходить, произнёс:
– Сигрун… прошу тебя. Помоги ещё раз.
Повернув голову, Сигрун посмотрела на него.
– Я хочу встретиться с конунгом. Приведи его сюда.
– Сомневаюсь, – сухо сказала Сигрун, – что он станет с тобой говорить.
– И всё же… я тебя прошу.
– Хорошо. Схожу к нему – когда закончу дела.
***
Кена вернулась в избу, когда солнце давно зашло. Она стояла в темноте и долго боялась приблизиться к Льефу, не замечая, что тот смотрит на неё из-под приспущенных век. Шагнула вперёд и прошептала:
– Прости…
– За что? – тут же откликнулся Льеф. – Я сам приказал тебе идти.
– Я не смогла… не выполнила приказ. Не сейчас, Льеф. Это должно случиться не так.
Льеф прикрыл глаза.
– Иди ко мне, – позвал он.
Кена подошла и осторожно пристроилась на краешек топчана.
– Нет, не так, – Льеф потянул её на себя, – побудь со мной, как бывала, когда всё ещё было хорошо.
Кена скинула сапоги, прилегла на то место, которое, подвинувшись, освободил для неё Льеф, и пристроила голову ему на плечо, стараясь не потревожить рану.
– Никогда больше меня не отпускай, – попросила она.
Льеф не ответил, потому что понятия не имел, что ждёт их впереди, и не хотел попусту обещать.
– Я всегда буду думать о тебе, – только и сказал он, – даже если ты будешь далеко.
Кена погладила его по плечу.
– Тебе хоть немножечко лучше? – спросила она.
– Я поправлюсь, – ответил Льеф.
Это была ложь. Третьи сутки его терзала боль, и она не становилась слабей.
Глава 17. Расплата
– Сигрун! Пс!
Сигрун вздрогнула, услышав голос, зовущий из темноты. На мгновение ей показалось, что это злые альвы пришли за ней.
– Кто здесь? – сухо спросила она, положив ладонь на рукоять ножа, и мужская фигура выступила из сумрака, закутанная в плащ.
– Ты решилась, Сигрун?
Сигрун повела плечом.
– Я всё тебе сказала.
– Тогда отдай его мне.
