Пален. Он хотел с вами развестись и жениться на другой!
Саблуков (несмело). Ну, кстати да, это мотив…
Пален. Он от вас дверь заколотил! Это ли не предчувствие, что вы можете совершить против него преступное злодеяние?
Марьфёдорна. Ах, злодей! Мошенник! Пытаетесь втянуть меня в свои преступные злодеяния?! Меня! Да я… да я вас… Саблуков, арестуйте этого человека!
Пален (увереннее наступая). А где были вы, Марьфёдорна, в ночь с 11 на 12 марта, а?
А вы были ближе всех к его стене! Так что уж извините, но если вы не перестанете угрожать мне убийством, то это я вас арестую по подозрению в убийстве!
Александр (дрожащим голосом в возникшей тишине). Вы же сказали, что батюшка сам изволил скончаться… самостоятельно. Пален, вы что, опять меня обманули?
Пален (устало). Да бог его ж знает… вскрытие покажет…
Александр снова начинает рыдать.
Марьфёдорна (гордо подняв голову). Я ухожу! Не желаю находиться с вами в одних помещениях, презренный злодей!
Пален. Давайте-давайте… Утро вечером, как говорится.
Марьфёдорна уходит. Пален потирает ушибленный бок, осматривает лохмотья камзола.
Пален. Да, верно государь говорил – фантастическая женщина! Только попади к ней в руки! Ух!
Саблуков (мечтательно-восторженно). Да… а какая красавица была по молодости!
Пален. И темперамент, однако, имеется…
Саблуков. О да, этого не отнять.
Пален. Её можно понять: нервы… молодая ещё женщина с таким-то темпераментом…
Елизавета Алексеевна. Господа, вы, кажется, отдалились от темы.
Пален (спохватываясь). Саблуков, помогите мне привести Александра Павловича в чувство!
Саблуков (оскорблённо). Помогать вам? Ни за что! Это попахивает бесчестьем!
Пален. Это попахивает нашатырём. Елизавета Алексеевна, у вас есть нашатырь? (потирая бок) И что-нибудь от побоев…
Елизавета Алексеевна. Увы, я его израсходовала на своего мужа.
Пален (нетерпеливо). Саблуков, право, сейчас не время для благородства!
Саблуков (задумчиво). Вы правы: долг есть долг! (бьёт Палена под дых, тот со стоном сгибается пополам).
Саблуков. Вот теперь мы квиты.
Пален (хрипит). Ну пусть так… одним больше ударом, одним меньше…
Переводит дыхание. Пожимает руку Саблукову. Вместе они подходят к плачущему Александру.
Пален. Ваше Величество, заканчивайте валять дурака, ваша матушка ушла. Вам не нужно притворяться расстроенным!
Александр (возмущённо). Притворяться? Я не притворяюсь!
Саблуков (пытается поднять его с пола) Да-да, вы страдаете глубоко и страшно… но вы уже пострадали здесь достаточно. Давайте перейдём, чтобы пострадать в другое помещение… например, на балкон.
Александр. Пострадать? На балкон?! Вы хотите сбросить меня с балкона?!
Пален. Мы хотим, чтобы вы пострадали перед нашим полком! Не в смысле пострадали, как жертва… а в том плане, чтобы вы продемонстрировали им свою скорбь и себя заодно… как наследника престола!
Александр (рыдая ещё пуще). Нет-нет, не уговаривайте меня! Я никуда не пойду, я умру здесь!!!
Пален (Саблукову устало). О нет, я сдаюсь… я не в силах его убедить, ибо он невменяем! Я и не ожидал, что он так расстроится! Честно говоря, я и сам начинаю расстраиваться, ибо пока мы имеем одни неудобства из-за смерти императора!
Адам Чарторыжский (подходит к Елизавете Алексеевне). Умоляю, приведите его в чувство, как вы умеете это делать! Мы же все вот-вот погибнем!
Елизавета Алексеевна (вздыхая, подходит к Александру). Саша, посмотрите на меня!
Александр (поднимая глаза). Ну что вам ещё надо?!
Елизавета Алексеевна (спокойно). Я беременна.
Александр (перестав плакать, и в изумлении смотря на неё). Вы беременны? Но от кого?!
Елизавета Алексеевна смотрит на Адама Чарторыжского. Тот, насвистывая что-то, отходит в угол.
Елизавета Алексеевна (ехидно). От вас. От кого же ещё я могу быть беременна, кроме как от моего законного мужа? Вы сами так сказали.
Александр (вставая с колен с трагическим лицом). Так и вы тоже… и вы с ними заодно! Вы все! Все меня обманули!
Саблуков (укоризненно). Ну вот, что вы наделали! Не могли выбрать более подходящее время для такой новости?
Елизавета Алексеевна (пожимая плечами). А что, он же перестал плакать.
Пален. Ну, в таком виде мы точно не можем его никому продемонстрировать. (Задумчиво.) Что же делать? Хм… впрочем, ведь есть ещё и второй цесаревич…
В этот момент стены замка сотрясает оглушительный грохот. С потолка срывается люстра. Все с воплем бросаются по углам.
Все. О Боже, что это, что это?!
Александр (приходя в себя). О нет! Это что, война?! Войны я точно не выдержу… Это ужааааасно!!!
Елизавета Алексеевна (в наступившей тишине). А где, кстати, Константин Павлович?
Сцена 37
Адам Чарторыжский. Я узна́ю, что там! (выбегает из комнаты)
Александр с помощью Елизаветы Алексеевны поднимается с пола и снова падает в кресло. За дверью слышны выстрелы, крики и ругань.
Пален в страхе хватает за руку Саблукова. Тот вырывается.
Саблуков. Фу, не прикасайтесь ко мне, я вас презираю!
Пален (с досадой). А ведь я действительно ничего не сделал!
Возвращается Адам Чарторыжский. На его лице ужас.
Адам Чарторыжский. Господа, у меня плохие новости! Константин носится по замку с саблей и револьвером и расстреливает людей! Это ужасно, но он, кажется, манифестировал.
Пален (озадаченно). Уже издал манифест?
Адам Чарторыжский (открывая окно и вставая на подоконник). Нет, но, вероятно, на фоне трагических обстоятельств у него вышло из-под контроля и обострилось его врожденное безумие… Вы как хотите, а я уношу ноги!
