Адам Чарторыжский (слабый крик внизу). Чёрт возьми, я, кажется, сломал ноги только что…
Елизавета Алексеевна (смачивая свой носовой платок водкой из графина и прикладывая на лоб Александру). Мда, печально… раньше Константин Павлович людей не убивал.
В коридоре слышны выстрелы и голоса. Пален в страхе смотрит на Саблукова.
Саблуков (прыгая на подоконник). Я предпочту сломать ноги, чем попасться под руку князю Константину!
Слышен голос Марьфёдорны за дверями: «Да-да, он там, там! Убийца государя»!
Пален (сокрушённо). Я её недооценил…
Дверь вновь слетает с петель. На пороге стоит разъярённый пьяный Константин. В одной руке у него сабля, в другой – бутылка.
Елизавета Алексеевна (озадаченно). Когда он успел употребить алкоголь?
Константин (разбивая бутылку об стену и направляясь к Палену). Ну всё, тебе кирдык…
Пален (в панике визжа), Саблуков, помогите! Спасите! Он сумасшедший!
Саблуков. Увы, но единственный, кто мог сдерживать безумные порывы жестокости князя Константина был покойный государь… прощайте, Пален! Пусть земля вам… (смотрит вниз) И мне будет пухом!
Пален. Мы погибли…
Елизавета Алексеевна. Не мы, а вы, граф. Константин Павлович приучен не нападать на членов своей семьи. Соболезную…
Константин стреляет в Палена, промахивается.
Константин (отбрасывая револьвер). А к черту! Я тебя голыми руками разорву…
Пален прыгает на подоконник, крестится.
Пален. Я сам… я сам! (прыгает вниз)
Адам Чарторыжский (голос снизу). Ай!!! Чтоб вас…
Сцена 38
Полуразвалины Михайловского замка. Рассвет. Где-то слышны крики и выстрелы. Александр сидит на большом булыжнике и с тоской смотрит на горизонт. Проносят носилки с людьми. Два пьяных прохожих петербуржца, обвешанные разноцветными праздничными лентами и гирляндами, пошатываясь, проходят мимо.
Первый прохожий (глядя на замок). Эх, хорошо, что император помер и не увидел этого. Он бы расстроился… столько сил в постройку вложил! Эх! И года не простояла, а денег вгрохали!
Второй прохожий. Да… а верно: и получаса со смерти государя не прошло, а они тут всё развалили уже… ох уж эта аристократия, етить её налево!
Первый прохожий. И правильно государь им леща давал! Безбожники… а от чего он помер-то, кстати?
Второй прохожий. От старости, говорят, помер.
Первый прохожий. Глупости. От какой такой старости? Нету такой болезни. Я думаю, помер он от забот и переживаний… как все государи. И хто ж теперь будет у нас государем?
Второй прохожий. Да никто!
Первый прохожий. Как это никто? Так не бывает. Завсегда кто-то должон быть. Как же без государя?
Второй прохожий. А вот так! Из ихних никто не хочет быть! Старший наследник, говорят, в Америки уехать собирается. А второй вроде как умопомешательством страдает… и тоже отказывается.
Первый прохожий. Ну, значит, будет у нас государыня императрица-вдова.
Второй прохожий. Эх, опять немка на престоле? Тьфу… Может, они из Европ кого пригласят?
Первый прохожий. Эх-эх, тяжела судьба русского народа… Хто ж о ём подумает? Делают что хотят… Вечно у нас то немцы, то бабы, то помешанные! Горе народу русскому, ох, горе!
Сцена 39
Елизавета Алексеевна провожает взглядом мужиков. Её глаза наполняются слезами.
Елизавета Алексеевна (подходя к сидящему в прострации Александру). Саша, я сейчас услышала удивительный разговор двух простых русских мужиков!
Пересказывает ему разговор.
Александр (печально вздыхая). Из всего этого я могу сделать лишь один неутешительный вывод.
Елизавета Алексеевна. Какой же?
Александр. Вы, иностранка, знаете русский язык лучше меня. Я с трудом понимаю их это… мужицкое изречение…
Елизавета Алексеевна. Саша, я понимаю что вам плохо, но необходимо что-то делать. Вы посмотрите, во что превратили замок!
Александр. Да-да… (смотрит на замок) Знали бы вы, во что они превратили моё сердце! О чём я думаю? Этот замок напоминает мне об отце… столько мечтаний, планов, детских грёз – и всё разрушено в один миг! Все иллюзии… он, как его замок… был воздвигнут и смятён…
Елизавета Алексеевна (рука-лицо)
Александр (задумчиво). Вот вы говорите: народ! Простой русский мужик – вот это и есть Россия! Россия… что такое Россия? И чего она хочет? Неужели моей крови?
К ним подбегает запыхавшийся Саблуков.
Саблуков. Ваше… (смотрит на Александра) В общем, Александр Павлович, плохи наши дела! Константин Павлович уже почти всех в замке перестрелял… когда стрелять будет не в кого, он пойдёт дальше в город…
Александр. Город… Петербург! Вы заметили, как мрачны его стены? Как много ворон сегодня кружило! Враги обступают его, как коршуны… враги России…
Саблуков. Понятно, вы тоже сошли с ума! (тихо в сторону) Или притворяется, чтобы уйти от ответственности… кто ж его на самом деле разберёт!
Елизавета Алексеевна. Вы нужны России, Саша! Только вы можете остановить этот кошмар, который царит теперь.
Александр (трагически). Нужен… но смогу ли я? Способен ли я? Я сижу на развалинах замка, но это, по сути, развалины моей жизни!
Саблуков. К сожалению, это не все плохие новости…
Александр (безразличным голосом). Вы хотите сказать, что может быть ещё что-то хуже того, что со мной произошло?
Саблуков. Безусловно. Нам всем грозит смертельная опасность. Дело вот в чём… в городе, как вы знаете, сегодня была большая пьянка. Ну все напились, и тут и разнеслась новость, что император, мол, скончался. И вот какой-то человек возьми и сообщи при этом, что император скончался, а нового нет и, мол, в России теперь безвластие… и ещё один человек сказал, что Михайловский замок разрушен… и что вот надо сейчас срочно всем идти и брать всё, что можно унести! Одним словом (выдыхает) в данный момент сюда движется пьяная толпа людей с подручными средствами, которая намеревается захватить развалены замка, ну и все прочее… Зуб даю на отсечение, что они никого тут не пощадят! Ибо русскому мужику, как известно, дай свободу, ну и… гуляй, рванина!
