Елизавета Алексеевна (оскорбившись). Вы не знаете, о чём говорите, Ваше Величество! Ваш упрёк несправедлив. Александр Павлович не исполняет свой супружеский долг не потому что я… а не смотря на то, что я… (неожиданно с жаром) Он вообще никогда его не исполнял!
Екатерина (в ужасе отшатнувшись). Как?!
Елизавета Алексеевна. Вот так. Ни разу. Я девственница. (Подумав немного.) И я так подозреваю, он тоже.
Екатерина. Одно скажи. Он назвал тебе причину? Почему? Должна быть причина!
Елизавета Алексеевна. К сожалению, ответа на этот вопрос я не знаю.
Екатерина. Ты думаешь, он не способен? (с неожиданной надеждой) Может быть, это как-то лечится?
Елизавета Алексеевна. Не думаю. То есть… Не думаю, что это можно вылечить. А насчёт способен ли… откуда мне знать? (недовольно) Мы не пробовали.
Екатерина (медленно). Я знаю, в чём причина. Он – внук Петра Фёдоровича.
Елизавета Алексеевна. Не понимаю.
Екатерина. Идём!
Берёт её за руку и ведёт за собой. Идут в покои к Елизавете Алексеевне.
Екатерина. Он сейчас где?
Елизавета Алексеевна. Понятия не имею. Но вряд ли у меня.
Заходят в комнату к Елизавете Алексеевне. Екатерина быстрым шагом направляется к кровати. Сдёргивает покрывало, потом одеяло.
Елизавета Алексеевна (устало). Я же говорю… Он здесь редко бывает. А в моей постели – тем более. Максимум поверх покрывала может полежать. Однажды он зачитался и уснул, я его хотела укрыть одеялом, и просто снять хотя бы сапоги и куртку… так он сразу проснулся и спросил с большой тревогой, зачем я его раздеваю? И после этого сразу убежал к себе.
Екатерина, не обращая внимания, сдёргивает последний слой одеяла и матрас.
Екатерина (смотря под матрас). Что… это?
Елизавета Алексеевна (ужасно бледнея). Это… это моё!
Екатерина достаёт из-под матраса корсет, парик, чулки, баночку с румянами.
Екатерина. Сейчас вы мне скажете, что прячете это под матрасом, потому что в шкаф не влезает?
Елизавета Алексеевна (дрожит). Я просто положила туда и забыла…
Екатерина (тяжело вздохнув). Покрываешь… я тоже покрывала. Какое-то время. Хотя, вообще-то, много времени… (Подходит к ней и суёт под нос корсет.) Я была бы счастлива, если бы это принадлежало его любовницам. Да даже если бы я там вашего любовника нашла! Что угодно… но это… это же его, да?
Елизавета Алексеевна (обречённо). Как вы узнали, где искать?
Екатерина. О… не он придумал, где это прятать! (Сморит на неё, потом обнимает.) О бедная! Он ведь такой красивый! Ты наверняка с ума сходишь от вожделения?
Елизавета Алексеевна (на всякий случай отодвигаясь). Да в общем-то, нет… я нашла интерес в чтении книг и изучении русского языка. Сначала, конечно, было тяжело и обидно, но потом я привыкла.
Екатерина (рыдая ещё пуще). О! Как я тебя понимаю! О, злая судьба! Я сомневалась до последнего! Значит, Павел… его сын!
Елизавета Алексеевна. Поздравляю.
Екатерина (возвращает матрас на место и усаживает её на кровать). У Петра Фёдоровича была та же проблема. То же расстройство. Сомнений быть не может… Павел его сын!
Елизавета Алексеевна. Я не понимаю… я слышала о Петре Фёдоровиче, конечно… но мне непонятна ваша логика. Если у него та же особенность, что и у Александра, то… (Хмурится.) Каким образом Павел Петрович… может являться его сыном? И как, в конце концов, тогда объяснить ту историю о голом Сергее Салтыкове в вашей комнате на Рождество 1754 года?
Екатерина (берёт её за руку). О… я расскажу тебе, как всё было на самом деле…
Сцена 68
Флэшбэк Флэшбэка
Зимний дворец. Покои Екатерины. Январь 1756. Канун Рождества. Екатерина сидит за столом. Радом с ней сидит Сергей Салтыков. Пьют коньяк. Закусывают лимоном.
Салтыков (полупьяным голосом). Ах, Катерина Алексеевна… вот вы скажите мне… ну на что вам этот урод, а? Ну что же он вам покоя никак не даёт! Ведь вы такая… Ах! (хватает её за коленку)
Екатерина (мрачно, не обращая внимания). Вы не понимаете. Пётр Фёдорович – единственный, кто не обращает на меня внимание! Он единственный, кто не слушает меня! Кто не верит мне! На кого не действуют мои чары… Кто знает, о чём я думаю! Он, бывало, так подойдёт ко мне, посмотрит… и скажет: «Знаю, о чём вы думаете, хаха!»
Салтыков. А может, ну его на фиг? Стоит ли так себя изводить? Ведь вы ж ни о ком другом говорить не можете! Мало ли на свете других мужчин? (Лезет ей под юбку.)
Екатерина. Много. Но он – единственный, кого я не могу получить! Меня это бесит!
Салтыков (вздыхая). Ну что ж тут поделаешь, коли ему женская форма не привлекательна… Давайте ещё коньячку выпьем. Сегодня рождественская ночь – ночь чудес!
Екатерина отбирает у него бутылку. Пьёт из горла. Ставит на стол. Смотрит на Салтыкова очень внимательно.
Екатерина. Сергей, раздевайтесь.
Салтыков (радостно вскакивая). Ну наконец-то!
Сцена 69
Покои князя Петра Фёдоровича. Пётр играет на скрипке. Двери распахиваются. Пётр перестаёт играть и смотрит в ту сторону. В проёме двери стоит Екатерина с бутылкой коньяка в руках, в мундире Салтыкова.
Екатерина (дерзко шагает вперёд, на ходу отхлёбывая из бутылки). А вот так?
Пётр (отпивая из бутылки и оценивающе смотря на неё). Хм. Ну, можно попробовать…
Сцена 70
Зимний дворец. 1495. Покои Елизаветы Алексеевны.
Екатерина заканчивает свой рассказ.
Елизавета Алексеевна. Ничего себе…
Екатерина (тяжело вздыхая). И это ещё не всё. Он заставил меня позвать к нам ещё графа Салтыкова.
Елизавета Алексеевна. Какой ужас…
Екатерина. Да, я потом всю жизнь гадала: кто же из них? Значит, всё же он, паразит! (смотрит на матрас) Единственное, жаль, что Александр спиртное не жалует. У Петра Фёдоровича там ещё всегда бутылочка была припрятана… сейчас бы кстати пришлась.
