IV
Утром Уолтерс отправился в Спрингфилд. После ланча в местном ресторанчике он зашел в публичную библиотеку, где представился библиотекарю, господину средних лет, чье имя, согласно правилам, было указано в настольной табличке – Клиффорд Пол. Ему Уолтерс и объяснил цель своего визита.
– Вы пришли в нужное место, мистер Уолтерс, – сказал Пол. – У нас есть документы, касающиеся и дома, о котором вы говорите, и всего семейства Уэйтли. Старинная семья. И достойного происхождения. К сожалению, сейчас у них не лучшие времена. Впрочем, нас интересует их прошлое, а не печальное настоящее.
Уолтерса проводили в читальный зал, где перед ним выложили архивные документы, связанные с историей округа, и несколько объемистых папок. Сначала он просмотрел архивы – один из тяжеленных фолиантов, заполненный в основном автобиографическими и биографическими заметками различных людей, обычно членов семейств; публиковались они главным образом за счет тех, чьи имена были упомянуты на страницах книги. Большая часть материала касалась самых обыденных фактов и была безнадежно обыденной.
Уолтерс нашел фотографию – совсем плохонькую, воспроизведенную, видимо, с еще более плохой ферротипии, – Сайруса Уэйтли, удивительно похожего на кого-то, кого Уолтерс видел совсем недавно, что было, конечно же, полным абсурдом. Описание жизни Сайруса оказалось на редкость кратким. Дом, расположенный недалеко от Данвича, он купил у некоего Дадли Роупса Гловера, наследника сэра Эдварда Орма, который построил его в 1703 году, после чего в течение двадцати лет, предшествовавших его исчезновению, путешествовал по Европе. Гловер также почти не жил в усадьбе, предпочитая проводить время в Европе. И более о доме ни слова.
Что касается Сайруса Уэйтли, то информация о нем была скудной: путешествовал; был дважды женат; от каждой жены имел сына; один из сыновей стал его наследником; второй покинул дом еще юношей, и больше его никто не видел. О занятиях Сайруса Уэйтли было известно только то, что он был «землевладельцем» и, возможно, спекулировал земельными участками. Эберат Уэйтли, сын Сайруса, ставший его наследником, в записях практически не упоминался.
Однако в папке с документами, касающимися семейства Уэйтли, оказались записи иного рода. Они, наоборот, изобиловали множеством мелких подробностей. Первые записи относились ко времени появления семейства в Данвиче. В Северный Массачусетс Уэйтли перебрались в 1699 году из Аркхема, здесь и проживали до 1920 года, когда опубликовали историю округа. В разветвленном генеалогическом древе семейства были указаны и Эберат, и его пропавший брат Чарльз. Приводились биографии родственников, в основном в виде коротких некрологов, взятых из газеты «Рипабликен», издающейся в Спрингфилде, или аркхемской «Эдвертайзер». Но были и другие документы, которые Уолтерс читал гораздо внимательнее, чем официальные некрологи, поскольку собрал их некто, обладающий более живым воображением, нежели обычный клерк.
Все они так или иначе касались местных преданий о семействе Уэйтли. Например, приводился отчет о пламенной проповеди, прочитанной его преподобием Джептой Хоугом, который в 1787 году приехал из Аркхема, дабы стать настоятелем методистской церкви Данвича.
«Нам известно, что здесь проживает некое семейство, члены которого совокупляются с дьяволом и рождают монстров как путем колдовства, так и с помощью греховной плоти. Еще сорок лет назад мой предшественник, преподобный Эбайджа Хоудли, представитель конгрегационалистской церкви, произнес с кафедры в этой самой деревне следующие слова: „Приходится признать, что богохульные заявления об адских игрищах демонов стали слишком хорошо всем известны, чтобы не обращать на них внимания; эти проклятые голоса, что доносятся из-под земли, слышали уже многие почтенные люди. Я сам не далее как две недели назад стал свидетелем проявления дьявольских сил, случившегося на холме за моим домом. Я слышал хрипы и вопли, стоны, визг и шипение, каких не могут издавать рожденные на земле твари; нет, эти звуки могли доноситься из бездн, отыскать которые можно лишь с помощью черной магии и самого дьявола“. Да, я тоже слышал эти звуки, эти адские вопли, мерзкую какофонию, которой не место на земле. Берегитесь! Вы знаете, о ком я говорю!»
И так далее в том же духе; проповедь была очень длинной, и Уолтерс, при всей его заинтересованности, дальше читать не стал. К тексту проповеди прилагалось сообщение о том, что большинство прихожан Данвича постановило прекратить деятельность местной методистской церкви ввиду, во-первых, «неблагоразумия» преподобного Джепты Хоуга и, во-вторых, его непонятного исчезновения, ибо с преподобным Хоугом случилось то же самое, что за сорок лет до того случилось с его коллегой Хоудли, который внезапно исчез через месяц после своей проповеди, посвященной борьбе с силами зла.
В папке находился толстый конверт, в котором Уолтерс обнаружил вырезки из газет, с большей или меньшей долей юмора описывающие «Странные происшествия в Данвиче», как гласил один из заголовков. Статьи были взяты в основном из аркхемской «Эдвертайзер» и, откровенно говоря, являлись обыкновенными байками, в которых рассказывалось о «монстрах», возникавших ниоткуда прямо на глазах накачавшихся контрабандным виски пьянчуг из Данвича. Уолтерсу эти россказни показались весьма забавными, однако нельзя было отрицать, что в Данвиче действительно произошли удивительные события, обратившие на себя внимание кого-то из сотрудников Мискатоникского университета уже после того, как по этому поводу вдоволь повеселилась «Эдвертайзер». Выяснилось, что с событиями в Данвиче каким-то образом связана смерть Уилбура Уэйтли, случившаяся накануне, но вовсе не в Данвиче, а в стенах Мискатоникского университета в Аркхеме. Несколько статеек из «Транскрипта», издаваемого в Эйлсбери, носили не менее веселый характер, но за всей этой веселостью скрывалось одно: летом 1928 года в Данвиче происходили странные события, достигшие кульминации в сентябре того же года.
«Без малого семь лет назад», – подумал Уолтерс. В связи с событиями в Данвиче упоминалось также имя некоего доктора Генри Армитеджа, библиотекаря Мискатоникского университета. Уолтерс принял это к сведению, решив навести справки о докторе Армитедже и по возможности побеседовать с ним, если придется забираться в самые глубины истории семейства Уэйтли. Разумеется, ничего конкретного газеты не сообщали; в них говорилось лишь о гибели домашнего скота и исчезновении нескольких человек, правда, имена их разнились и искажались от отчета к отчету. Кроме того, исчезнувшие не принадлежали к семейству Уэйтли, хотя один из них, по фамилии Бишоп, был их родственником, но близким или дальним – определить было уже невозможно. Вообще родословная Уэйтли включала огромное количество кровно связанных с ними семей – Бишопов, Хоугов, Маршей и других; вполне возможно, что и преподобный Хоуг, который так неосмотрительно обрушил обвинения на одно из семейств Данвича (Уолтерс не сомневался, что проповедь была направлена именно против Уэйтли), и сам являлся их дальним родственником.
Уолтерс внимательно рассмотрел генеалогическое древо Уэйтли. Среди множества разнообразных Хоугов преподобного Джепты Хоуга не оказалось. Кроме того, выяснилось, что в семействе практиковались близкородственные браки – очень часто мужем и женой становились двоюродные братья и сестры; так, Элизабет Бишоп вышла замуж за Эбнера Уэйтли, Лавиния Уэйтли – за Рэлсо Марша, Блесс Бишоп – за Эдварда Марша и так далее; иначе говоря, происходило постепенное вырождение всего семейства или, по крайней мере, той его ветви, представителей которой жители Данвича прозвали «образованными».
