В течение следующих трех часов они сделали 3D-селфи в палатке «Глубинных нидерландских технологий», где, как какой-нибудь симпатичный предмет обстановки, топтался без дела неповоротливый голландский паренек со светлыми глазами и волосами. Они съели по конфетке, изготовленной на ЗО-принтере, хоть Имоджин и сжалась от страха, кладя в рот еду, которую только что напечатали у нее на глазах. Конфетка с яблочным вкусом оказалась более сладкой, чем следовало, но в ней все равно было что-то совершенно восхитительное. Они прослушали у одного из стендов лекцию о том, как глобализация в области цифровых технологий помогает детям, живущим в странах, где идет война, использовать смартфоны, чтобы прокладывать по утрам безопасные маршруты в школу. Имоджин сочла это потрясающим, хоть ей и пришлось прибегнуть к помощи Рашида, который перевел ей половину услышанного. Они отстояли длинную очередь, чтобы сфотографироваться с двумя знаменитыми карликовыми кошками: изо рта одной лениво свешивался язык, а другая выглядела перманентно разочарованной. Они отказались от того, чтобы попрыгать в надувном замке Nest.com, но согласились на бесплатный массаж в павильоне туалетной бумаги «Коттонелле». Имоджин прихватила для Джонни и Аннабель парочку черно-желтых худи «ТЕХНОРУШЬ!».
— А где же все девушки? Женщины? — спросила она, направляясь от павильона обмена идеями относительно страховки «Шевроле-ЗМ» к «Биореактивам Ylencn#MediaFuture Plaza», где развернулось гульбище с бесплатным баром, живым диджеем и бассейном, полным надувных касаток. Ну кто в таких условиях может отказаться от вечеринки в воде?
Пучок волос на голове Рашида качнулся вверх-вниз, когда он помахал парню на сегвее и в шлеме с видеокамерой.
— Это скорее такой пацанский мирок. В сфере технологий есть какое-то количество отпадных женщин, но на таких конференциях мужиков всегда гораздо больше.
— А почему у меня такое чувство, будто все на меня смотрят? Потому что я им в матери гожусь?
— Думаю, на самом деле это потому, что они не привыкли видеть здесь красивых женщин, — он покраснел, и его кожа цвета кока-колы приобрела оттенок пыльной розы. — Вы здесь не самая старшая. Эта конференция еще молода. Сходите на TED,
[53] и вы увидите тот же «ТЕХНОРУШЬ!», но в версии для миллиардеров, где Сандра Дэй О’Коннор
[54] за крем-брюле беседует с Натаном Майрволдом
[55] об археологии, барбекю и вопросах законности цифрового маркетинга.
Имоджин подумала с минутку.
— Сейчас я очень голодная красивая женщина. Интересно, можно ли в последнюю минуту забронировать столик где-нибудь на Юнион-сквер?
— Незачем, — улыбнулся Рашид. — Можно пойти в передвижной ресторанный дворик «Samsung-БЛАСТ!».
Прежде чем Имоджин успела возразить, Рашид свернул за угол на большую парковочную площадку, напоминавшую стоянку для трейлеров. Имоджин увидела, что тут во много рядов выстроились передвижные закусочные.
— Они съехались сюда со всей страны, — гордо сказал Рашид. — Идея одного из членов моей команды.
В очередь за жареным кимчи они успели втиснуться перед здоровенным круглым мужиком в кислотно-джинсовой жилетке поверх бирюзовой застегнутой толстовки, черных джинсах и остроносых черных сапогах из страусовой кожи.
Имоджин победно улыбнулась ему.
Когда наконец пришло время заказывать еду, Рашид спросил, какой кимчи ей больше по вкусу.
— Страшно признаться, но я давно уже не ем жареного, — робко проговорила Имоджин.
— Ясно, — начал Рашид, проглядывая меню под комментарии и неприличные замечания очереди, призывавшей поторопиться, — но давайте-ка немножко попрактикуемся со мной в эржэ.
— Эржэ?
— Это значит «раз живем».
— Эржэ, — Имоджин покатала на языке незнакомое сокращение. — О’кей. Возьму самый простой кимчи, который у них есть.
— Хорошее решение. Если перестараться с топ-пингами, вкус становится странным, — Рашид обратился к парню за стойкой. — Два простых жареных кимчи, — потом он прижал серый, как пушечный металл, пластиковый браслет к стене передвижной закусочной.
— Вам нужна наличка? — Имоджин полезла в кошелек и извлекла оттуда несколько купюр.
Рашид засмеялся.
— Нет, все отлично. Я только что все оплатил.
— Оплатили?
— Да, — он продемонстрировал ей запястье. — Безналичная валюта. У меня в браслете есть чип, который коннектится с кредиткой и платит за все операции, которые я совершаю на конференции.
— А его можно использовать где-то в реальном мире? — Имоджин была восхищена этой простой гладкой поверхностью.
— Пока нет. Всё лишь бета-версия. Мы тестируем ее здесь и на паре других фестивалей, которые прошли в стране в этом году.
* * *
Хотя Имоджин провела время даже веселее, чем ожидала, она с радостью вернулась в пустую комнату гостиницы, пусть даже такую угнетающую.
Она позвонила Эшли, чтобы отметиться, и хотя на восточном побережье было уже около полуночи, помощница сказала, что все еще находится в офисе.
— Ты повеселилась на «ТЕХНОРУШЬ!»? — спросила Эшли. — Я выхватила с «Инстаграма» Евы жуткий эсэнпэ, так она там отжигает. Ты была с ней в бассейне с этими большими надувными китами?
— Не была, только издалека видела. Что ты такое выхватила? Эржэ? — опробовала новое словечко Имоджин.
Эшли хихикнула.
— Лучше бы эржэ! — пропела она. — Нет-нет, это был эсэнпэ, страх не получить. Это типа когда ты смотришь фотки друзей или людей, которые вроде как крутые и делают всякие крутые вещи, на «Фейсбуке» или в «Инсте», и ты такая вся в напряге и психуешь, ну и выхватываешь эсэнпэ, потому что ты не там и не делаешь что-то клевое, как они. Я постоянно его выхватываю.
— Это нездорово, — сказала Имоджин, а Эшли только вздохнула:
— А то я не знаю!
* * *
Когда-то потом, много часов спустя, по ступням Имоджин в изножье кровати забарабанили чьи-то руки, и она резко проснулась.
— «Розенберги, бомба водородная, Шугар Рэй, панда-мама, Брандо, „Над пропастью во ржи“, „Король и я“, дом горит, гуд бай, но мы не разжигали огня, он горел всегда, с тех пор, как крутится Земля, он горел всегда…» Подпевай, Имоджин!
Имоджин села, протерла глаза, которые еще туманил сон, и увидела Еву. Та, ссутулив плечи, взад-вперед мотала головой, так что волосы хлестали воздух в такт ублюдочной версии песни «Мы не разжигали пожар»,
[56] которая жила в ее сознании.
